просто бросить орудие убийства в багажник и позвонить в полицию, но я ведь ее ни разу не пырнул ножом, и если пырну сейчас… что ж, любой патологоанатом, который умеет хотя бы отличить руку от ноги, поймет, что раны были нанесены посмертно. Особенно учитывая, сколько прошло времени. Нет, мне нужен кто- нибудь еще. Кто-то свежий.
Сегодня ночью я пойду прогуляюсь. Не нужно готовить никаких домашних заданий, потому что подготовка не оставляет места для импровизации.
Сегодня предстоит забавная ночь.
Сегодня ночью я буду улыбаться.
В конце концов, я так давно не развлекался.
41
Самое распространенное преступление в Крайстчерч-сити — помимо моды и архитектуры в стиле Старой Англии, нюхания клея, чрезмерно буйной растительности, безответственности водителей за рулем, плохих парковок, отсутствующих парковок, толкущихся пешеходов, дорогих магазинов, зимнего смога, летнего смога, детей, катающихся на скейтбордах по тротуарам, детей, катающихся на велосипедах по тротуарам, стариков, орущих цитаты из Библии всем проходящим мимо, идиотских полицейских, идиотских законов, слишком большого количества пьяных, слишком маленького количества магазинов, лающих собак, лужиц мочи у дверей магазинов по утрам, лужиц блевоты у водостоков и серых тонов, в которые выкрашен весь город, — помимо всего этого, самым распространенным преступлением является кража.
Кражи происходят каждые несколько минут. В основном благодаря подросткам, которые потом вырастут, чтобы стать вооруженными преступниками, которые кончат тем, что в конце концов пристрелят кого-нибудь, чтобы раздобыть достаточно денег для своей ежедневной дозы наркотиков. С частотой краж со взломом может сравниться лишь частота угона машин. Машины крадут почти так же часто, как взламывают дома. Логично было бы предположить, что многие люди обзаводятся сигнализацией. Но они этого не делают. Они предпочитают потратить деньги на дорогие стереосистемы, которые рано или поздно окажутся в дешевом ломбарде. Однако украсть еще одну машину не представляется сложным. Это просто, когда ты знаешь, как это сделать. Это просто, когда ты хорош в этом деле так, как я.
Я еду по окраине города в своей новой машине, в каком-то «форде», небрежно рассматриваю предстающий передо мной товар, ищу что-нибудь, на чем можно было бы испробовать свою способность к импровизации, или, возможно, дом, который показался бы мне незапертым. Идея. Как я знаю из своего опыта, неожиданные идеи часто бывают самыми удачными. Приходится напомнить себе, что это не всегда так.
Мой портфель лежит на пассажирском сиденье, забитый ножами, ножницами и парой плоскогубцев. Этот портфель — как ящик с инструментами для современного серийного убийцы.
Направляюсь к одному из ближайших кинотеатров, которые плодятся по городу с частотой по штуке в год. Паркую машину среди множества других. И остаюсь ждать, равнодушно почесывая пах. Поток людей прерывается сеансами, которые начинаются и заканчиваются, и дольше всего к машинам идут неторопливо прогуливающиеся, или разговаривающие, или инвалиды. Наконец, я намечаю идеальную жертву. Наверное, ей около тридцати. Длинные светлые волосы, высокие скулы, инвалидная коляска. По-моему, такому человеку терять нечего, так что ее убийство — это и не преступление будет вовсе. Черт, да она даже не почувствует половины вещей, которые я собираюсь с ней проделать.
Я наблюдаю, как это дышащее тело мужественно пересаживается в машину, используя руки, чтобы перенести вес с коляски на сиденье водителя. Потом с ловкостью, которой могут достичь лишь инвалиды, она закидывает коляску на крышу машины и пристегивает ее. Поразительно. Она это проделывает в последний раз.
Я прослеживаю за ней до дома. «Форд» у меня последней модели и прекрасно оснащен. Включаю кондиционер и стереосистему. Довольно приятное вождение. Останавливаюсь несколько поодаль от ее дома и даю ей двадцать минут, чтобы заехать домой и привести все в порядок. Скорее всего, живет она одна. Во-первых, она инвалид, и никто бы в нее все равно не влюбился; во-вторых, если бы у нее был парень, он бы сопровождал ее в кино. До сих пор я всегда считал, что недееспособные, умственно отсталые и инвалиды — существа абсолютно бесполезные.
Дом одноэтажный — неудивительно для человека в ее положении. За садом практически не следят. Заезд для инвалидной коляски перед входной дверью оканчивается ковриком с надписью «добро пожаловать». Я поднимаюсь по нему ровно после одиннадцати. Вожусь с замком. Для человека, прикованного к инвалидной коляске, безопасность ее обеспечена неважно. Такова жизнь. Те, кто наиболее подвержены нападению — старики, слабые люди, красивые люди — обычно ограничиваются цепочкой и замком на двери. Немного. Для такого, как я — совсем ничего.
Сначала меня влечет на кухню, где все приборы и приспособления находятся на уровне пояса. Открываю холодильник и изучаю его содержимое. Я это делаю не потому, что я голодный или хочу пить, а потому, что я это делал в домах многих других жертв. В холодильнике ничего особенного нет. Похоже, она вегетарианка. Никогда не понимал вегетарианцев.
Я выбираю пакет молока, пью прямо из него и ставлю посреди стола. Вытираю рот рукавом, чтобы стереть молочные усики, затем направляюсь в широкий, не покрытый ковром коридор, ведущий в спальню.
Это будет блиц-нападение. Возиться времени нет. Так что все произойдет прямо здесь и прямо сейчас.
Я оказываюсь в ее комнате и избиваю ее до того, как она вообще успевает сообразить, что происходит. Перестаю ее бить, только когда в моей руке появляется жгучая боль, как будто я сломал мизинец. Молюсь, чтобы это было не так, ибо раз уж Бог не помог мне с моим яичком, Он остался мне должен. Мне лишь остается надеяться, что Он в хорошем настроении.
Связывать этой женщине ноги необходимости нет. Только руки. Использую шнур от телефона, рядом с ее кроватью. Ей он больше не понадобится. Когда я хорошо ее зафиксировал, то начинаю массировать свой палец. Неприятные ощущения постепенно проходят, и я облегченно вздыхаю. В конце концов, Господь Бог меня любит.
Пластырь на моем яичке не позволит мне сделать то, что я делаю обычно, зато, по крайней мере, я могу оказать нам обоим услугу и сэкономить время. Осторожно, чтобы не слишком запачкать кровью руки, я использую нож, который почистил прошлой ночью, и, закончив, упаковываю его и вынимаю тот, на котором отпечатки Кэлхауна. Риск смазать отпечатки теперь, когда жертва мертва, сведен к минимуму. Несмотря на это, я действую очень осторожно, когда ввожу лезвие в одну из ее открытых ран.
Когда я заканчиваю, то прохожу мимо ее сервантов и комодов и одалживаю кое-какие вещички, которые ей все равно не понадобятся. Уже собираюсь уходить, как вдруг слышу слабый гул, доносящийся из гостиной. Это большой аквариум. Я молча замираю перед ним и смотрю, как пара дюжин рыбок плавают туда-сюда под голубыми лампами. Я тут же вспоминаю о Шалуне и Иегове. Искушение выбрать двух рыбок из этого аквариума и взять их с собой, просто огромно, но я знаю, что не смогу их заменить. Нет. В моей жизни должна остаться пустота — по крайней мере, пока у меня есть возможность скорбеть. Радость от двух новых рыбок будет слишком горькой.
Я начинаю довольно паршиво чувствовать себя из-за того, что убил Малышку Мисс Инвалида. Она любила рыб, и я любил рыб. Мы жили с ними в своем одиночестве. Они были нашими друзьями, а мы — их богами. Раньше она была просто незнакомым человеком, но теперь между нами возникла связь. Может, в другой жизни она могла бы стать мне другом. Может, больше, чем другом. Оставляю входную дверь открытой, предполагая, что так ее тело найдут быстрее с помощью обеспокоенного соседа или ночного грабителя. Все, на что я теперь могу надеяться — это на то, что у нее будут красивые похороны. Перед тем как пойти к машине, проверяю, нет ли на мне крови. Пара темных пятнышек все-таки осталось, но они практически неразличимы на моем темном комбинезоне.
Я еду прямиком к отелю, быстро осматриваюсь, чтобы убедиться, что поблизости нет полиции, и прохожу в свой номер. Оказавшись в безопасности своей комнаты, я отмываю настоящее орудие убийства и
