— А как выглядел Роберт Избистер?
— Понятия не имею. Его я больше не видел — он не вернулся.
Уже выйдя из ресторана, они остановились в узком переулке у подножия крутой лестницы.
— Слушай, а давай продолжим, а? — предложил Дункан. — Давай надеремся. Как в старые добрые времена.
Он искушал Переса. Напиться до чертиков с кем-нибудь не из полиции было б неплохо. Но Дункан слишком уж настаивал, и Перес в который раз задался вопросом: зачем тот вообще все это затеял? Неужели ему тоже одиноко? Да ну, чепуха! А что, если в школьные годы Дункан нуждался в застенчивом парне с Фэр-Айла ничуть не меньше, чем тот — в нем?
Глава тридцать первая
Перес глядел вслед Дункану — тот удалялся по переулку к центральной площади, где оставил машину. Возвращаться домой так рано Пересу не хотелось. Весть об аресте Тейта наверняка уже разнеслась по всем Шетландам. Люди успокоились, решив, что в происшедшем виноват один человек, у которого временно помутился рассудок, что леденящие кровь преступления с самими Шетландами не имеют ничего общего. И заснут спокойно. Все, кроме семей убитых девушек.
Брюсы остановились у родственников в поселке Сэндуик. Перес подумал, что наверняка Юэну одиноко в большом доме возле побережья. Ранее он отправил к Россу констебля — сообщить, что Тейта заключили под стражу. Однако теперь об этом пожалел — надо было съездить самому. Росс возмущался тем, что, когда исчезла Катриона, Тейта хотя и арестовали, все же освободили. И выглядело так, будто сейчас он, Перес, струсил, не решился сообщить новость лично. А Росс имел на это право.
Проезжая мимо Взгорка, Перес вспомнил о вороне. Может, не придумывать себе головную боль, а взять да и убить птицу? Судя по тому, что синюю с белым ленту вокруг дома сняли, Джейн Мелтем свою работу сделала. И теперь дом стоял, погруженный во тьму. Обнаружив, что входная дверь заперта, Перес вздохнул с облегчением. Значит, ключ у кого-то из команды. Наверняка они и ворона пристроили. Перес вспомнил, что в Данросснессе живет женщина, которая подбирает больных птиц и выхаживает их. Может, ворона ей и отвезли. Надо бы вернуться сюда, проверить.
Юэн Росс был взбешен. Он свирепо распахнул дверь, его лицо горело. Видимо, весь день прождал, но никто с ним так и не связался.
— А, инспектор! — воскликнул он. — Ну наконец-то! Я уже понял, что на Шетландах торопиться не принято, но мне казалось, приличия обязывают откликнуться на мой звонок быстрее. В конце концов, это вы обратились ко мне с просьбой, не наоборот.
Юэн развернулся и пошел в дом. Пересу самому пришлось закрыть за собой входную дверь.
Они прошли в просторную комнату, одна стена которой была застеклена и выходила прямо на Вран- горку. Юэн не стал включать общий свет, зажег лишь пару точечных светильников на стене. Большая часть комнаты оставалась в тени. По-видимому, недавно Юэн ходил на побережье за плавником — на каминной полке теперь лежала сосновая коряга. Запах смолы заглушил слабые следы духов Кэтрин, в прошлый раз еще витавшие в воздухе.
Перес растерялся. Никак не мог взять в толк, что Юэн имеет в виду.
— Прошу прощения. Мне не передали, что вы хотите меня видеть.
— Зачем вы тогда приехали?
— Решил, что у вас могут возникнуть вопросы в связи с арестом старика. Не хотелось, чтобы вы узнали подробности из газет. Там горазды переворачивать все с ног на голову.
Перес чуть было не прибавил, что помимо прочего его приезд — визит вежливости, но смолчал. Перед ним сидел отец, потерявший единственного ребенка. Ему позволительно было злиться и грубить.
Последовала пауза, во время которой разгневанный Юэн постарался совладать с собой.
— Мне ваше сообщение не передали, — тихо повторил Перес. — Раз уж я здесь, может, вы расскажете мне, в чем дело?
— Вы просили меня поискать видеокамеру Кэтрин.
— Да, помню. Так вы ее нашли?
Юэн вместо ответа спросил:
— У вас есть прямые доказательства того, что мою дочь убил Тейт?
— Пока нет. Мы нашли улики, говорящие о его причастности к убийству Катрионы Брюс. На данный момент ему предъявлено обвинение в первом убийстве. Однако мы сделаем все возможное, чтобы он понес наказание и за второе преступление.
— Поначалу я об этом даже не думал, но теперь понял, что неведение будет невыносимо. И месть тут ни при чем, просто я хочу знать, что произошло. — Юэн помолчал. — И еще так будет справедливо по отношению к Кэтрин. Она этого заслуживает.
— Мистер Росс, вы позволите взглянуть на видеокамеру?
Однако Юэн не торопился с ответом. Сказал только, что заварит чай. Ведь инспектор не очень торопится? И ушел в кухню.
Ожидая его возвращения, Перес уставился в черноту за окнами. Наконец Росс появился — с двумя чашками на подносе. И тут же вернулся к разговору. Оба сидели возле стеклянной стены, в креслах друг против друга. Но Юэн на Переса не смотрел, он вперил взгляд в темноту за окном.
— Кэтрин была непростым ребенком. Из тех младенцев, кому спать будто совсем не нужно. Лиз пришлось нелегко. Я помогал по мере возможности, но работа отнимала слишком много времени: проверка сочинений, педсовет, внеклассные занятия… Хотел стать незаменимым. Тогда у меня были амбиции. Сейчас все это просто смешно. Лиз, намучившись с Кэтрин, детей больше не хотела. Я говорил ей, что следующий будет спокойным, но она не соглашалась. Что ж, я не настаивал — на этот счет у нас не было разногласий. Я обожал Лиз и во всем ее поддерживал. Теперь — да, теперь жалею, что мы не обдумали все как следует. Ведь можно было дождаться, пока Кэтрин подрастет. И завести второго ребенка. Не ради самих себя, ради Кэтрин. Когда Лиз умерла, а я сломался, она осталась совсем одна. Вот если бы у нее был брат или сестра…
Перес молчал. Пил чай и слушал. Ему казалось, Росс о видеокамере и думать забыл — просто хотел выговориться.
— Кэтрин была очень похожа на меня, — продолжал Росс. — Очень увлеченная. Она тяжело сходилась со сверстниками, может, потому, что росла единственным ребенком. Слишком прямолинейная, слишком честная. Говорила то, что думает, не отдавая себе отчета, что может ранить чувства других. Все время что-нибудь придумывала. Еще когда совсем маленькой была, с головой уходила в свои затеи. Любила одерживать верх. Ребята таких не жалуют. — Росс наконец повернулся к Пересу: — Сам не знаю, зачем вам рассказываю. Вряд ли все это имеет к делу хоть какое-то отношение. Но мне хочется вспомнить ее, рассказать о ней правду. Кэтрин поступила бы так же. Ей не понравилось бы, если б о ней врали из приличий, лишь потому, что она умерла.
— Мне интересно. И полезно для дела.
— Первое время она здесь очень скучала. Жаловалась, что среди одноклассников нет никого близкого ей по духу. Конечно же, это не так. Просто она и не пыталась завести друзей, вела себя высокомерно, самовлюбленно. Мне доводилось слышать, как о ней отзывались в учительской, когда думали, что меня нет рядом. Учителя ее заносчивость тоже не одобряли. Я волновался, как бы она не осталась совсем одна, не стала бы предметом насмешек и издевательств. Безусловно, я тоже очень виноват. После смерти Лиз я на нее сильно полагался. Я забыл, что она еще ребенок.
— Но Кэтрин все-таки подружилась с Салли.
— Да, Салли хорошо к ней относилась, и Кэтрин с ней было весело. Вряд ли они по-настоящему дружили, но вполне ладили. — Росс помолчал. — Общение с Салли было для Кэтрин важно, согласен, но совсем не это примирило ее с новым окружением. Кэтрин кое-что задумала…
Росс снова умолк; его кружка с чаем стояла на полу возле кресла нетронутая. Казалось, он глубоко погрузился в свои мысли, позабыв, что в комнате не один.
