стран третьего мира. Он, презрительно фыркнув, сделал так, как она просила, и повернул машину на ФДР.
— Что вы там делаете, леди? — спросил водитель, когда, бросив взгляд в зеркало заднего вида, не увидел никого.
— Ничего, — непринужденным тоном ответила Марго. Она растянулась на заднем сиденье машины, чтобы дать себе возможность дышать.
Ночь была теплой, и у нее с собой была только тонкая накидка да маленькая сумочка, отделанная настоящей бирюзой. Если станет прохладно, она одолжит у Тревора пиджак. Автомобиль подъехал к дому, указанному в приглашении.
— Выходите? — спросил водитель.
— Конечно. Дайте мне минутку.
Марго дождалась, пока из стоявшей перед ними машины выйдут люди, и она отъедет.
— Откройте мне дверь, пожалуйста.
Водитель посмотрел в зеркало заднего вида и никого не увидел. «Сумасшедшая полуголая бабенка», — подумал он, но тем не менее вышел из машины и открыл ей дверь. Марго, словно труп, вперед ногами, выбралась из такси. Она дала шоферу приличные чаевые, потому что он, хотя и вытаращил глаза, все-таки удержался от смеха.
Перед церемонией подавали напитки и закуски. Марго, прогуливаясь в поисках Лакс, столкнулась с Брук и Эйми в тот момент, когда Брук наливала себе водку.
— Это потрясающе! — громко объявила Брук.
Было очевидно, что она наполняла стакан уже не в первый раз. Водка стояла в ведерке со льдом, накрепко в него вмерзнув. По обеим сторонам ведерка были приделаны металлические стержни, которые крепились к стойке, позволяя даже самым пьяным гостям продолжать наливать ледяную водку в стакан, всего двумя пальцами надавливая на горлышко бутылки. А на льду красовались пингвины из яиц и оливок, балансируя на печенье и ныряя в океан икры.
— В чем пришла Лакс? — с нетерпением в голосе осведомилась Марго.
— Мы еще не видели ее, — сказала Эйми.
Мимо них, вальсируя, продефилировала бывшая жена Тревора.
— Привет, Кэндис! — помахала ей Марго, получив в ответ злобный взгляд.
— И как это понимать? — обалдела Эйми.
— И как у нее глазные яблоки еще не выгорели, — засмеялась Брук.
— Марго, я думаю, эта женщина ненавидит тебя.
— Хорошо, — подумала Марго, — пусть ненавидит. Надеюсь, на то есть причина.
— Как много людей с работы, — заметила Брук, когда они вошли в зал для церемонии.
— О Боже, это Лакс? — вдруг спросила Марго.
— Это секретарша раввина, — сказала Брук.
— Не знала, что Тревор еврей, — удивилась Эйми.
— Он не еврей, — объяснила Марго. — Невеста еврейка.
— Церемония начинается, — прокомментировала Брук, доливая себе водки.
— Ну, пошли, — кивнула Эйми.
— Погоди, я хочу еще икры, — взмолилась Брук.
— У тебя черное пятно от икры на губе, и, о Боже, посмотри на свои зубы! — воскликнула Эйми, ковыряясь в сумочке в поисках зеркальца.
Брук вытерла лицо и залпом выпила оставшуюся в стакане водку.
— Где будет проходить церемония? — спросила она.
— Здесь, — ответила Марго.
Войдя в украшенный гирляндами храм, они понизили голос.
— А где гостиная? — прошептала Эйми.
— Прямо здесь. Здесь есть еще одна комната.
Марго указала на стену в глубине синагоги, она складывалась, как гармошка.
— Там комната для бар-мицвы[19]. Стена убирается. В той комнате есть даже эстрада для оркестра. Под потолком вращающийся зеркальный шар и все такое.
— Потрясающая религия, если они держат под рукой зеркальный шар на случай важных событий, — подметила Брук.
Они молча заняли свои места на стороне жениха. Синагога была украшена длинными гирляндами из роз цвета розового сиропа «пепто-бисмол» и лентами, которые не позволяли подойти к скамейкам со стороны центрального прохода. Нужно было обходить скамейки с внешней стороны, рискуя запутаться в цветах.
— Это та самая еврейская принцесса с Лонг-Айленда[20], — зашептала Эйми на ухо Брук, а та шикнула на нее, подавив смешок.
Брук, Эйми и Марго прошли в середину зала и заняли места поближе к цветочным гирляндам. Заиграла музыка, и голоса смолкли. Вошла девушка с цветами, с любопытством поглядывая на гостей, стала разбрасывать лепестки из большой корзины через каждые пару метров. Прошли дядя с тетей, за ними слегка растерянная пожилая леди, выглядевшая очень мило в лавандовом платье. Она остановилась посреди прохода, как будто внезапно забыла, куда идти. Гирлянды из роз, висящие над каждым рядом, позволяли ей двигаться только в одном направлении, раввин улыбался ей с видом человека, которому не терпелось поскорее кого-нибудь поженить.
— Но я не еврейка, — запротестовала старушка, обращаясь к Марго, стоявшей в конце ряда.
— Нет-нет, Тедди женится на еврейской девушке. Это свадьба Тедди, — Марго попыталась успокоить ее.
— Тедди?
— Сын Тревора.
Старушка беспомощно посмотрела на Марго и потянулась, чтобы взять ее за руку. Пока Марго боролась с гирляндой, пытаясь перебраться на другую сторону, внезапно появился Тревор и повел свою мать дальше по проходу. «Спасибо», — обернувшись, одними губами сказал он Марго через плечо, и ее глаза наполнились слезами.
— Ого, — зашептала Брук. — Не дай Боже стать такой.
— Т-с-с! — одновременно шикнули на нее Эйми и Марго.
Тревор вовремя посадил мать и вернулся назад, чтобы сопроводить своего сына.
Возбужденный вид Тедди не шел ни в какое сравнение с болезненным выражением лиц его родителей. Слишком большое число членов семейства, собранных в одном месте, может отяготить счастливое событие. Тедди, как однажды признался Тревор в разговоре с Марго, вряд ли когда-нибудь остепенится. И уж тем более он никогда не женится. Он жил с художницей, специализирующейся на граффити, когда брак его родителей развалился. И вдруг Тедди вступил в программу МБА[21] и объявил о своей помолвке с этой типичной девушкой с Лонг-Айленда.
— Я не в восторге, — заявил Тревор Марго, когда она спросила его о свадьбе. — Она слишком заурядна для него.
Тревор выглядел решительным и смелым, и Марго хотелось протянуть руку и коснуться рукава его смокинга, когда он проходил мимо, но розы невероятных размеров делали невозможным любой контакт. Когда все собрались, свет немного приглушили, и началось шествие невесты к алтарю. Внезапно свет погас совсем. Спустя мгновение в глубине синагоги зажегся одинокий прожектор, и невеста в ослепительно белом платье предстала перед взорами собравшихся в луче падающего света. Мать Тревора открыла рот от изумления.
— Господи! — прошептала Брук. — Это же Барби в свадебном платье!
Все еще ошеломленные эффектом прожектора и появлением невесты, словно по волшебству, ни Эйми, ни Марго не осудили излишнюю разговорчивость Брук. Если невеста это и слышала, то не подала виду, она продолжала сверкать зубами, специально отбеленными по случаю важного события.
Блестящее облегающее платье невесты с диагональным вырезом и тонкими бретельками доходило до самого пола. Несмотря на это, невеста настояла на полной восковой эпиляции ног и зоны глубокого бикини,
