есть что-то такое… И я не остановил его, я не стал спорить с Лизой…
– Ты не нам слезы лей, – сказал Иннокентий. – Ты иди ему, что называется, обнажи душу. Голая душа – страшное зрелище. Может, он испугается и убежит.
– Это был мой друг, – сказал Покровский. – И я убил его. Два раза.
– Бывает, – равнодушно сказал Иннокентий.
– Ты… Ты, наверное, не человек, – вдруг вырвалось у Покровского.
– Приехали! – Иннокентий раздраженно сплюнул под ноги. – Раз я не бросился вытирать тебе сопли, значит, уже и не человек. А сам-то ты настоящий человек? Сначала убиваешь друга, предаешь его, потом спохватываешься и начинаешь страдать. Очень по-человечески! – Он обернулся к Насте, которая снова принялась пихать его локтем, и добавил шепотом: – А еще он только что назвал меня уродом!
Настя едва не сказала, что в каком-то смысле Покровский был прав и все они тут были моральные уроды (кроме нее, разумеется) и еще трусы (как ни печально, включая саму Настю), потому что уже минут пять они стояли как вкопанные и не решались сделать и шага навстречу призраку капитана Эдуарда Сахновича.
Призрак в конце концов решил пойти им навстречу.
– Макс, – сказал он, и Настя поежилась: голос у мертвого Сахновича звучал столь же гадко, как и у живого. Или наоборот? Она бы предпочла не загружать голову этими загадками, она бы предпочла, чтобы Сахнович и Покровский поскорее удалились выяснять свои отношения в самые темные уголки кладбища…
Или чтобы по крайней мере капитан Сахнович ее не узнал.
Черта с два.
– Анастасия! – сказал Сахнович и развел руки словно для объятий. – Надо же… Помнишь меня? Мы общались недолго, но у нас были свои яркие моменты. Кто-то кого-то хотел убить, да? Вот, твоя мечта сбылась…
– Я хотела, чтобы вас всех посадили в сумасшедший дом! – не выдержала Настя. – Потому что вы были психом даже когда были живым, а уж теперь-то и подавно…
Сахнович рассмеялся неприятным сухим смехом.
– Когда мы с тобой познакомились, я уже не был живым. Артем прострелил мне голову года два назад, и с тех пор я почему-то не чувствую себя живым. Наверное, простреленная башка и вправду как-то влияет на психику.
– Я выпросил у Леонарда, чтобы тебя вернули, – вмешался наконец Покровский.
– Да, – согласился Сахнович. – Только не знаю зачем – чтобы ты сам спокойнее спал по ночам? Чтобы совесть не грызла?
– Я вернул тебе жизнь, – повторил Покровский.
– Не ты, – уточнил Сахнович. – Леонард. А ты… – Капитан снова сухо рассмеялся, будто пересыпал камешки из одной жестяной банки в другую. – А ты меня убил еще раз. Ты и твоя рыжая подруга. Отправили проделывать тропинку в минном поле, да? Как это по-дружески.
– Я не хотел, честное слово… Сам знаешь, я плохо разбираюсь в этих магических штуках. Я не знал, что там, в этом доме…
– Ребята, – вмешался Иннокентий. – Я понимаю, вам есть о чем поговорить, так, может быть, вы отойдете в сторонку…
Сахнович заинтересованно посмотрел в его сторону.
– Какая-то у вас странная компания подобралась, – сказал он затем. – Ладно Артем, ему судьбой положено шататься по стремным местам, но ты, Анастасия…. Разве приличной девушке в это время не положено спать в собственной постели? А ты гуляешь по кладбищу под ручку со своим мучителем с одной стороны и с чем-то совершенно нечеловеческим с другой стороны…
«Что-то совершенно нечеловеческое», вероятно, обиделось или просто устало ждать; Иннокентий хлопнул Покровского по плечу и скомандовал:
– Показывай, где лежит Альфред, и на этом закончим комедию…
Покровский еще колебался, а Иннокентий уже решительно направился к Сахновичу, сжимая кулаки, как будто собираясь набить надоедливому привидению морду. Сахнович тоже двинулся ему навстречу, и около отмеченного Покровским дерева они столкнулись грудь в грудь.
Настя думала, что Иннокентий пройдет Сахновича насквозь, как это бывает с призраками в фильмах; но на этот раз все вышло по-другому, Сахнович и Иннокентий отлетели друг от друга, словно два туго надутых мяча. Иннокентий едва не потерял равновесие, но все же удержался на ногах и, пытаясь изобразить, что все так и должно быть, крикнул в сторону Сахновича:
– Получил, пугало?!
– Ты имеешь в виду – удовольствие? Еще нет. Но У нас до фига времени, хотя… Хотя кто знает, сколько времени вам понадобится, чтобы понять одну простую мысль…
– Что там еще за мысль?
– Я тут не затем, чтобы высказывать претензии к старым приятелям…
– Тогда…
– Все имеет цену, Артем, ты-то должен это знать. Когда Леонард забрал меня у цыган, он сделал это не из благотворительности. Условия были такие же.
– То есть?..
