них занимается жильем…
— Что они сделали с Олегом?
— С Олегом? Ты что? Что они могли сделать? Ему предоставили кучу вариантов для обмена, он мог выбирать. Фирма на своей машине возила его, чтобы он сам посмотрел несколько квартир. Он выбрал хорошую однокомнатную, вполне доволен.
— Да?
— Конечно! И не думай — все законно. А главное, у тебя соседка — божья старушка. Если она умрет, то по новому положению ты можешь претендовать на освободившуюся площадь, понимаешь? И у тебя будет отличная двухкомнатная квартира. Поехали прямо сейчас, посмотрим.
Старушка оказалась милейшим существом с детскими голубыми глазами, морщинистым лицом, редкими чистенькими седыми волосами и большими, натруженными руками с набухшими венами.
— Тетя Поля, — представилась старушка и первая протянула Ане руку, крепко пожала.
— Аня. Я уверена, что мы поладим.
Тетя Поля никак не отреагировала на слова Ани, только кивнула головой и перевела взгляд на Наташу, внимательно оглядела ее, не пропустив ни сверкающих бриллиантовых серег, ни обилия таких же дорогих колец.
Только на следующий день, когда привезли скудное имущество Ани, она немного разговорилась, а узнав, что Аня учительница и к тому же «разведенка», подобрела.
Еще через день вечером без звонка приехал Дим Димыч. Сразу же в дверях вручил Ане букет цветов.
— С новосельем! Решили заскочить налегке, поздравить тебя, да вот Наташа что-то расклеилась, плохо себя чувствует, так что я пока в единственном числе.
— Спасибо, спасибо, — растерялась Аня. — Проходите… только я еще ничего не успела, толком не убралась…
— Уберешься потом, к официальному новоселью, — улыбнулся Дим Димыч, — а для своих можно и так. Ну давай, показывай хозяйство, — и пошел на кухню.
Он внимательно осмотрел все — газовую плиту, мойку, батарею отопления, потом заглянул в ванную, зачем-то открыл кран, посмотрел, как течет вода, снова закрыл, заглянул в санузел.
Тетя Поля выглянула из своей комнаты, увидав гостя, шмыгнула обратно.
— Что ж, — подытожил Дим Димыч, — примерно так я себе и представлял. Все нуждается в капитальном ремонте… Веди теперь в комнату.
Они вошли. Он скептически оглядел своим цепким взглядом спартанскую обстановку, сел на тахту, протянул Ане красивую фирменную сумку и сказал:
— Выгреби-ка оттуда все.
— Зачем?
— Я подумал, что ты еще не успела обзавестись хозяйством и… вот — предусмотрел кое-что.
В сумке лежали свертки со всякой всячиной — деликатесы, фрукты, бутылка коньяка и… тефлоновая гусятница с крышкой.
— Это мне? — удивилась Аня.
— Надеюсь, что в следующий мой приход в ней будет шкворчать и дымиться что-нибудь очень аппетитное.
— Дим Димыч, вы гений! Это же мечта любой хозяйки. Наверное, Наташка подсказала?
— Почему Наташка? Что, я сам додуматься не могу? — изобразил обиду Дим Димыч, но глаза его смеялись. — А где же у тебя стол?
— Вот, сервировочный, на колесиках.
— Не густо…
— Мне хватит.
— Ладно. Давай сюда тарелки, нож и все остальное. Аня извлекла нехитрый набор посуды. Дим Димыч откупорил бутылку, разлил в обычные стаканы за неимением бокалов, поднял свой стакан и провозгласил:
— Еще раз с новосельем!
Аня взяла стакан, хотела чокнуться, но он остановил ее:
— Э, нет, так не годится! Ты забыла, что мы с тобой так и не выпили тогда на брудершафт?
— Чего вспомнили! С тех пор целый год прошел, — с легкостью отмахнулась Аня.
— А я терпеливый.
— Но мы и так с вами… — начала Аня.
— Нет-нет, я лишь по праву старшинства обращаюсь к тебе на «ты», а нужно, чтобы все было на равных.
Дим Димыч по всем правилам округлил руку, пропустил Анину со стаканом через свою, выпил коньяк, глядя ей в глаза. Аня лишь пригубила, напряженно следя за ним. Он взял у нее стакан и поставил вместе со своим на столик. Потом притянул ее к себе и поцеловал в губы.
Поцелуй затягивался.
Аня попыталась отстраниться, но он плотно прижался к ней всем телом, одна его рука удерживала ее голову, а другая медленно спускалась по спине все ниже и ниже и наконец всей пятерней обхватила и стала сжимать ей ягодицы.
Она уперлась кулаками ему в плечи и сумела отодвинуться и откинуть голову.
— Мы так не договаривались! — выдохнула она.
— А как? — Глаза у него были дикие, он тяжело дышал. — Ты получила комнату без забот и хлопот, а я хочу получить твою благодарность. Вполне справедливо.
Он снова привлек ее к себе и стал целовать. Она оттолкнула его.
— Вы с ума сошли!
— Я давно схожу по тебе с ума… я хочу тебя. Аня разозлилась, вырвалась, крикнула:
— За кого вы меня принимаете?
— За женщину, которую я хочу, как никогда ни одной женщины не желал!
— Как вы можете говорить так! Наташка. . красавица… любит вас… Любой мужчина счел бы за счастье…
— Наташе наплевать на секс. — Дим Димыч пошел к ней как пьяный. — Когда я ее трахаю, она мне последний видик пересказывает.
Он схватил ее, потянул к себе. Аня опять уперлась руками ему в грудь, с некоторой брезгливостью ощутив, что грудь у него мягкая, жирная, как у бабы.
Он продолжал тянуть ее к себе. Ему удалось снова обнять ее. Он принялся целовать Аню, пытаясь повалить на диван.
Она с силой оттолкнула его. Он уцепился за нее. Тогда она схватила его за руки в области запястий, сжала изо всех сил и скинула вниз, а сама отскочила к двери.
Некоторое время он сидел молча, не сводя с нее своего колючего взгляда. Губы его дергались.
— Дим Димыч, не надо, — тихо, как с больным, заговорила Аня. — Ты чудесный человек, добрый, широкий, мы тебя все любим, но неужели ты не понимаешь, что такие отношения между нами категорически невозможны? Я не воспринимаю тебя как мужчину, а только как мужа моей близкой подруги. Разве я должна это объяснять? Пойми и не сердись. Я страшно благодарна тебе за все, что ты для меня сделал.
— Видишь, как хорошо, что мы выпили на брудершафт. Как бы ты смогла мне доходчиво объяснить, обращаясь на «вы»? — сумел взять себя в руки и пошутить Дим Димыч, но его напускная благостность не могла обмануть: глаза оставались колючими и злыми.
Он быстро собрался и ушел. Аня расплакалась — от унижения, бессилия и презрения к самой себе.
Наступивший день не предвещал беды.
Уроки прошли замечательно: контакт с ребятами был полный и, как бывает в удачные дни, изложение материала превратилось в маленький спектакль из прошлого. От таких уроков Аня получала огромное эстетическое и творческое удовлетворение.
В радостном, приподнятом настроении она шла к банку, широко шагая и неся свою неизменную спортивную сумку, которую в шутку называла «несносной» за то, что не было ей на самом деле сносу.
