ему докладывать по твоему возвращению. Я, конечно, вывалил на него все, что накипело, и заявил, что твердо решил свести счеты с жизнью, и он мне не помешает. А так как ты все равно не вернешься, то докладывать о моем самоубийстве ему не придется. Тогда он взял плеть и сказал, что поможет уйти мне из жизни без греха. Поначалу я даже сопротивляться не стал, а потом, когда от боли сознание меркнуть начало, мне вдруг так обидно стало помереть под плетью собственного раба, что из последних сил, поднялся и отшвырнул его, мол не про него честь убить меня так… и повалился без чувств. Он долго меня выхаживал, а потом предложил помочь стать тем, кто мог бы быть подле тебя не только в спальне, и я согласился.
- И какой он учитель?
- Такой же как и сотник, - усмехнулся он в ответ, - суровый, требовательный и безжалостный.
- А откуда знаешь о порядках в его сотне?
- Вот не хотел говорить, пока в деле меня не проверила, но раз уж к слову, - Лиат нервно облизнул губы и потупился. - Я нарушил твой приказ и Феруза заставил мне в этом способствовать.
- Это ты о чем?
- Я часто переодевался обычным ратником и участвовал во всех вылазках его сотни.
- Раннег знал?
- До поры нет, но однажды я здорово помог ему, и он захотел узнать кто я. А так как ранили меня при этом прилично, и он знал об этом, скрыть ничего не получилось. Поначалу он, конечно, рвал и металл… но когда понял, что я выживу, немного успокоился и, сменив гнев на милость, согласился и дальше делать вид, что ни о чем не догадывается…
- Вот к чему приводит долгое отсутствие. Подданные, потеряв всякий стыд, забывают о должном почитании своей Владетельницы и соблюдении ее воли, - она укоризненно покачала головой.
- Ты гневаешься? - он вскинул на нее глаза и, схватив за руку, с напором произнес: - Къяра, ни Феруз, ни Раннег здесь абсолютно ни при чем. Виноват во всем лишь я!
- Ладно… ладно… не гневаюсь, - она вновь с нежностью коснулась его щеки, - мне нравится результат, да и твое желание их защитить тоже импонирует. И я рада, что столько раз стоя на краю, ты сумел выжить и стать сильнее.
В это время в зал вошел Феруз: - Сотня готова, госпожа.
- Прекрасно! - он шагнула к дверям, властно взмахнув рукой: - Едем!
Но тут в коридоре показалась Линда:
- Къяра, позволь сопровождать тебя.
- Нет! - резко будто отрубив, ответила она. - Здесь останешься!
И больше не поясняя ничего, вышла.
Сотня неслась по освещенной яркой луной дороге. Къяра, ехавшая впереди, гнала коня во весь опор. Во время разговора с Лиатом злость, клокотавшая внутри, немного стихла. Но предвкушение скорой мести народу, ради прибыли посягнувшему на здоровье того, кто был ей столь дорог, вновь раззадорило ее, и коней она не жалела.
Влетев на полном скаку на холм, с вершины которого открывался вид на поселение ивинцев, она вскинула руку. Всадники замерли, ожидая дальнейших приказаний.
- Феруз, всех, кто попытается сопротивляться - уничтожить, остальных - согнать в одно место и поставить на колени. Весь скарб сжечь на центральной площади. А мне их гадалку в целости и сохранности.
- Понял, госпожа, - кивнул тот.
- Мне можно с ним? - вопросительно взглянул на нее Лиат.
- Ты возьмешь десяток воинов и оцепишь периметр. Я хочу, чтобы ни одна ивинская тварь не ускользнула. Действуй.
- Будет исполнено, - Лиат сделал знак, и десяток воинов во главе с ним стал медленно спускаться с холма, огибая селение, чтобы отрезать возможные пути отступления беглецам.
Дождавшись, чтобы оцепление было установлено, Къяра властно вскинула руку: - Вперед!
С воинственным кличем всадники лавиной устремились к селению. Освещенное яркой луной оно лежало перед Къярой будто на ладони, и она с удовольствием наблюдала, как ее конница ворвалась и словно неудержимый поток заполонила все пространство меж сооруженных на скорую руку лачуг и повозок.
Воздух наполнился испуганными криками, ржанием, звоном мечей, предсмертными воплями, женским и детским плачем. А потом в центре запылал огромный костер, к которому кириты стали сгонять тех, кто безропотно подчинился.
Вскоре рядом с костром образовалось большое скопище коленопреклоненных ивинцев, наблюдающих как их годами нажитое добро летит в огонь. Поначалу они громким плачем и криками встречали каждую летящую в пламя вещь, но стоящие невдалеке воины плетьми быстро успокоили особенно голосистых, и над селением повисла гнетущая тишина, нарушаемая лишь треском костра и отрывистыми командами десятников, руководившими сожжением всей ивинской утвари.
Наблюдающая за уничтожением поселения, Къяра кривила в злой усмешке губы. Она истребит эту пагубную заразу в зародыше… Она не оставит в своих землях никого, кто помнил бы, как выращивать и готовить зелье, туманящее разум и отбирающее возможность полноценно жить.
Ее размышление прервал подъехавший Феруз. Поперек его седла была переброшена худенькая женщина в расшитых бисером атласных одеждах со связанными за спиной руками. Ее длинная черная коса свешивалась до земли.
Ловким движением Феруз подхватил косу и, накрутив на руку, сбросил пленницу с коня. Хрипло вскрикнув, та повисла у него на руке, из ее глаз потекли слезы.
Къяра сделала жест, позволяющий Ферузу опустить ивинку, и ноги пленницы коснулись земли.
- Ты травила своим паскудным зельем моих подданных? - глядя на широкоскулое и узкоглазое лицо ивинской гадалки, хмуро поинтересовалась она.
- О, Владетельница… я никого не травила… я приносила эликсир лишь тем, кто сам меня просил об этом, - срывающимся от страха голосом проговорила та.
Къяра раздраженно взмахнула рукой, и Феруз вновь за волосы поднял взвизгнувшую от боли пленницу в воздух.
- Отвечать мне следует лишь то, о чем спрашиваю. Причем отвечать четко и конкретно! Еще раз ответишь подобным образом очень сильно пожалеешь… Ты ведь слышала о моем нраве? Так вот россказни обо мне - сплошное вранье, на деле я терзаю и мучаю тех, кто меня прогневал, гораздо хуже… Поэтому постарайся не прогневать сильнее, чем уже прогневала. Поняла?
- Поняла, Владетельница. Не посмею больше, - глотая слезы, пообещала та, беспомощно болтаясь в воздухе.
- Так ты зельем торговала?
- Да, - всхлипывая, подавленно призналась она.
Повинуясь мановению руки удовлетворенно кивнувшей при этом Къяры, Феруз опустил ивинку чуть ниже, позволяя мысками коснуться земли.
- Перечисли всех, кому приносила! - потребовала Къяра и с удивлением кроме имени матери услышала довольно большой перечень горожан. Имен ратников в нем не было, дисциплину в войске Раннег держал, но все равно некоторые имена ее несказанно огорчили.
- Где запас зелья? - задала она следующий вопрос.
- В моем доме большой камень в углу… в виде алтаря. Если его откатить, то откроется лаз. Там три мешка сушеной травы, - не стала лукавить ивинка. Она была очень напугана. Слухи про давно ненаведывавшуюся в свои земли Владетельницу ходили действительно страшные.
- Еще где-то есть? - концом плети Къяра запрокинула голову пленницы и перехватила взгляд.
- Два поля посадок… а больше ничего, клянусь, - хрипло выдохнула та.
Къяра отвела плеть и взглянула на Феруза:
- В огонь зелье! - а потом прищелкнула пальцами, приказывая отпустить пленницу.
Феруз тут же выпустил косу из руки и, развернув коня, поскакал к селению, а ивинская гадалка, ничком повалившись на землю, замерла у копыт коня Къяры.
