Граница с Канадой — всего лишь линия на карте. Нет никакого природного разделения. Я сказал:
— У Канады есть соглашение с Америкой об экстрадиции?
Лойс сидела у кухонного стола. Карта лежала перед нами.
— Не знаю. Сэма не трогали. Они вообще не трогали призывников, укрывавшихся там во времена вьетнамской войны.
— Может быть, с уголовниками иначе?
Лойс повторила:
— Я не знаю.
Брат Лойс Сэм жил на берегу реки Св. Лаврентия. Мы достали тома энциклопедии и проверили Канаду, затем справились про Квебек, а затем нашли город, где жил Сэм. Лойс сказала мне, что он, когда был моложе, объехал весь мир, плавая на торговых судах, и теперь по-настоящему обеспечен.
Лойс сказала:
— Я ему уже звонила. Он говорит, что работу ты подыщешь легко. И тебе не потребуется никакого опыта. — Нас разделяло несколько дюймов. — Ну, решайся же! Увидишь мир. Так к этому и относись.
Я поглядел на нее.
— А деньги, которые ты внесла за меня?
— Десяти тысяч за твою свободу не жалко.
— Если я сбегу, это будет выглядеть, будто я в чем-то виновен.
Накануне я узнал от Хейдена, что Кэндол, возможно, жила под вымышленным именем. И выследить ее будет сложно. Лойс я про исчезновение Кэндол не говорил. Я с самого начала выражал уверенность, что Кэндол вернется и что меня с ней связывало только чувство одиночества.
Всю оставшуюся часть дня я пытался не думать, что, возможно, она мертва. Но ведь я побывал в ее квартире и, пожалуй, уже тогда знал… нет, не то, что она мертва, но что уехала навсегда, исчезла из наших жизней.
И среди всей путаницы с Кайлом возникла еще более темная тайна. В этом я был уверен. Иногда мысленным оком я видел, как Кайл убивает Кэндол, а иногда мне чудился ее молящий голос в телефонной трубке в ту ночь, голос, умоляющий о прощении — кого и за что?
Едва я закрывал глаза, как видел одну машину, затем другую — они наезжали на кучу листьев у дороги.
В конце концов, осталось только одно спасение — Канада.
Лойс приготовила перекусить — поджаренные сандвичи с сыром и пикули. Мы не разговаривали. Когда мы поели, она встала и собрала тарелки. Я начал загружать посудомойку. Лойс потрогала меня за руку.
— Не так! Посудомойка заполняется как церковь — начиная с задних рядов к передним.
Это был один из тех идеальных моментов, когда я жалел, что мы не женаты, когда я хотел бы, чтобы все сложилось иначе, и был бы рад обратить время вспять. По-моему, она знала, о чем я думаю.
Лойс сходила за газетами. Вернувшись, она отдала Питу вкладку с «Парадом» из воскресной газеты и кассету Джейн Фонда. На кассете была фотография Джейн. Пит затащил кассету в клетку и некоторое время клевал. Затем принялся сооружать гнездо. Он занимался этим до вечера, рвал, разминал — творил потрясающее жилище.
Лойс поставила жаркое в духовку, и по дому разлился запах мяса. Некоторое время я сидел с ней у кухонного стола. Лойс просматривала газеты, вырезала купоны.
Я встал и увидел, что Пит все еще строит свой дом.
— Какого черта Фонда сменила солдатскую форму на трико, антивоенную борьбу и феминизм вот на это? — спросил я.
Лойс не оглянулась. Думается, она понимала, что я говорю сам с собой.
Я сказал:
— Всякий раз, когда Фонда говорит: «Больше огня!», — я думаю только о напалме.
Я прошел в комнату и прищурился на Пита. Из глубины клетки на меня сверкали глаза попугая. Джейн лежала поверх гнезда.
Жаркое шипело в духовке. Лойс подняла голову. Она настригла для меня пачку купонов.
— Я сэкономила для тебя кучу денег. Словно стрижешь купюры…
Лицо у нее опухло от недосыпания. Она все еще говорила, но я прижал палец к ее губам и под злорадным светом кухонной лампочки, прямо там, на столе, среди купонов мы занялись любовью.
Ранним утром, еще до рассвета, Лойс отвезла меня в мой квартал. Я прокрался сквозь ночную тьму, вошел в свой дом через черный ход и не стал зажигать света. Сияла луна. Я упаковал кое-какую одежду, но на самом деле вернулся я за фотографией сына и Макса, снятой, когда Эдди не было еще и двух лет. Она была в комнате, где он спал, когда я брал его с ночевкой. На стене он повесил картинку с Люком Скайуокером рядом с изображением Оби-Ван-Кеноби, названного отца Люка. Я спустился вниз и забрал автоответчик — просто чтобы голос Эдди был со мной. Затем закрыл заднюю дверь и ушел прочь от единственной жизни, какую когда-либо знавал.
Она кончилась вот так быстро и бесцеремонно.
Лойс вздрогнула, когда я наклонился к ее окну. Я забрался внутрь. Она тронулась, но фары включила только через два квартала.
Я поглядел по сторонам, проверяя, не следует ли за нами кто-нибудь.
На круглосуточной заправке я залил бензин в канистру. Его сладкий запах заполнил машину.
На том же складе, где я арендовал помещение, Лойс снимала гараж. Там стояла машина Лайонела. Она ее так и не продала. Первоначально ее намеревался купить брат Лайонела, о чем он сказал Лойс на похоронах, но так и не купил. Машину ей отбуксировали из городка, где Лайонел повесился. Все это она рассказала мне еще на кухне. Я просто слушал. Я догадывался, что она по-своему справляется с моим отъездом.
Но, признаюсь, бывали минуты, когда я думал — вопреки всему, что она для меня делала, — что, может быть, она хочет, чтобы я уехал. Фонари по периметру ограды склада заставляли все кругом слабо светиться. У нас был ключ, и мы въехали во двор.
От машины Лайонела исходил душный запах. Я вылил бензин в бак и выкатил ее во двор. Аккумулятор был мертв. Я стоял, дрожа, и разматывал провода, которые мы захватили с собой. Холодные металлические зубы зажимов впились в клеммы.
Я обернулся. Лойс следила за мной. Думаю, мы разделяли одну мысль.
Реле стартера щелкнуло, но мотор не завелся, хотя плафон внутри вспыхнул. К бардачку был прилеплен стикер, объявлявший: «Над каждой жизнью должен дождь пройти».
Я произнес про себя имя Лайонела. Лойс я не видел из-за поднятого капота. Высунувшись из дверцы, я крикнул:
— Лойс, прибавь оборотов! — И она прибавила, а я качал педаль газа, пока не создалось давление, повернул ключ зажигания, и мотор с ревом ожил. В первый раз с тех пор, как Лайонел лишил себя жизни.
К половине пятого заднее сиденье заняли чемодан, набитый одеждой Лайонела, и Пит. Лойс поместила его туда, когда я уже готов был отъехать, и положила рядом кассету Джейн Фонда.
В глазах Лойс стояли слезы.
— Я же говорила тебе, Пит, что не потерплю, чтобы меня обманывали, — сказала она, водворяя его на заднее сиденье. — Знаешь, Лоренс, считается, что попугаи соединяются в пары на всю жизнь. Пит совершил измену, каких не бывало.
Она подошла и просунула голову в водительское окошко.
— Дети моего брата всегда мечтали о попугае. Я с ним договорилась. Они тебя от него избавят, когда ты туда доберешься.
Пит примостился на подголовнике переднего сиденья, покачиваясь взад и вперед. Он сказал:
