известного криминального авторитета. Мотивы в основном личные. По магистральной деятельности бандита это сделать нереально — схемы безупречны, связи подчищены, да и всплывающие в них персонажи не всякому полицейскому генералу по зубам.
Старые фокусы с подбрасыванием порошка и патронов, ношением оружия прокатить не могут — у знаменитого криминала не только лучшие адвокаты, но и прикормленное (а то и просто традиционно антагонистичное «ментам») общественное мнение.
И вдруг, манной небесной, бытовуха — авторитет в ресторане бьет физиономию некоему важному коммерсанту. Кто прав, а кто нет — неважно, важно, чтобы коммерсант как можно скорее накатал заяву, которая даст повод авторитета закрыть, а уж потом раскручивать не спеша, всем имеющимся арсеналом… Потерпевший коммерс, наслушавшись, что не гоже быть пешкой в чужой игре и по пустякам гнобить уважаемого человека, и рад бы забрать-порвать цедулку. Но ему, усмехаясь, объясняют, что нехорошо переобуваться по мелочам, если не мы, то кто вас защитит, и вообще могут понять неправильно, а с бандитами, допустим, надо бороться и т. д.
Как мне представляется, именно такая триада из государства-Путина, терпилы-Церкви и Pussy Riot — в качестве символа и содержания гражданского протеста — сложилась вокруг пресловутого панк- молебна.
Попсовая путиниана одним Газмановым не ограничивается: вспомним настоящий уже хит от «Поющих вместе» — «Такого, как Путин» (2002 г.). Песенка, в свою очередь, калькирована с утренней почты 80-х. Была такая певица Катя Семенова: «Чтоб не пил, не курил и цветы всегда дарил, чтоб зарплату отдавал, тещу мамой называл…» Цитирую очень по памяти.
Здесь помимо вечных русско-женских незатейливых, но почему-то всегда невыполнимых упований и стилистики газетных объявлений о знакомствах («без вредных привычек») очень любопытна фигура автора слов Владимира Елина. Текстовик «Арии» в 2011 году написал для группы «Рабфак» строевую, ставшую сетевым боевиком, — «Наш дурдом голосует за Путина». Опять же, интересна не песня, сделанная, конечно, на несколько ином уровне драйва и маловысокохудожественности, но оценочная эволюция, тот самый ее диапазон, от плюса к минусу.
Пикантно, но: у Осипа Мандельштама между эпиграммой «Мы живем, под собою не чуя страны» (1934 г.) и «Одой» о Сталине (1937 г.) — три с половиной года, а у Елина — почти червонец с довеском.
И ведь, если взять хоть шоубиз, не один Елин так резво эволюционировал; впрочем, удивляться приходится не сегодняшнему разочарованию, а прежнему очарованию…
С гёрлзбенд, однако, какой спрос, да и с Елина невеликий. Но вот вам, скажем, сам Шевчук Юрий Юлианыч.
Из Шевчука, конечно, как из классиков марксизма, можно надрать цитат на любой вкус и цвет. Как вам такая (цитирую журнал OpenSpace, еще в 2008 году, в материале «Песни про Путина» Кирилла Иванова и Дениса Бояринова, выстроивший своеобразные каталог и иерархию этого направления. Очень полезная работа, как и аналогичные изыскания блоггера hitch_hiker'а).
Надо думать, сказано это было до исторической встречи Шевчука и Путина, реакция на которую была либеральна и предсказуема. Народ, пусть и в разных вариациях, обсуждал ее, как итоги спортивного состязания: кто кому насовал и вставил.
Упуская, по-моему, главное: в знаменитом диалоге мы наблюдали «огромный, неуклюжий, скрипучий» поворот вечного русского сюжета «Поэт и царь».
Другое дело, что оба уклонились. Их мячики сшиблись и разлетелись в разные стороны. Путин не попросился к Шевчуку в цензоры: цензура в стране отсутствует, а на нет и суда нет. Не пообещал как- нибудь дополнительно встретиться и поговорить о жизни и смерти. Собственно, уже и встретились, и поговорили.
Но ведь и Шевчук отказался от звания поэта, назвав себя «музыкантом». Интересно, почему?
Понятно, что Шевчук хорошо играет на гитаре, за столько лет поднаторел в звуке и композиции. Но дело не в том: похоже, он плясал от печки под названием «рок-музыка»; «рок-поэзия» во всех контекстах звучит дурно, а «рок-стихи» — вообще какая-то дрянь запредельная.
Тем не менее Юрий Шевчук, конечно, поэт. В лучших своих песнях (эпохальная «Я получил эту роль», а были еще «Мальчики-мажоры», «Террорист Иван Помидоров», «Как чума — Весна», «В последнюю осень») он и вел себя как подобает лучшим поэтам — глубоко и точно определял время, в которое приходится жить. (Лучший альбом ДДТ 80-х назывался, кстати, «Время»). Запускал волосатую руку в социальное месиво, ворошил его, вытаскивал типажи и явления, давал им имена: надолго или сразу навсегда.
В упомянутом обзоре путинианы от OpenSpace Шевчук представлен композицией 2002 года «Ночная пьеса», которая заканчивается частушечным:
Куплет мало что сообщает о Путине, не так много о стране, но кое-что о Юре-музыканте: частушками же завершался первый его рок-н-ролльный, широко распространившийся в магнитоиздате альбом «Периферия» 1984-го.
На мой взгляд, куда более существенной для нашей темы представляется песня «Я пил вчера у генерала ФСБ» из альбома 2009 года «Прекрасная любовь», намеренно под Высоцкого, с гражданской скорбью и цыганщинкой.
Увы, но под маркой «японского сортира» я не могу представить себе ничего иного, кроме трогательно-дощатой будочки под сакурой в тени вечных фудзиям. А то, что без «бэ», так это не столько для рифмы, сколько для жены.
Кроме экономически естественной рифмы «ВэВэ — лавэ» отметим столь же предсказуемый очерк полицейской ментальности и двинемся дальше, констатируя, что некоторым представителям шоу-бизнеса в
