подмастерьев.
Судя по всему, вновь предстоит испытывать пределы Закона Равновесия.
Семеро спутников Хедина почтительно внимали его распоряжениям. Готовы. Готовы на всё. Верят ему.
Что ж, сегодня он бесстыдно и бессовестно воспользуется этой верой. Вместо того чтобы дождаться многочисленных подкреплений, ему придётся вновь лезть в западню прямо сейчас. Составившие хитроумный план Дальние не должны догадаться, что лишь пляшут под его, Хедина, дудку.
В таком случае появление свежих сил Гелерры, Арриса и остальных станет для Дальних неприятным сюрпризом. В том же исключительно маловероятном случае, что враг прознает о них, – что ж, Познавший Тьму учёл и это.
– Спускаемся, – бросил Хедин.
Сегодня ему предстоит взглянуть на Эвиал собственными глазами, а не коричневокрылого сокола. Подмастерья молча повиновались.
Следовало разыскать Хагена. Однако Ученик молчит, и его Читающий не отвечает тоже. Они живы, любой иной исход Познавший Тьму бы почувствовал; следовательно – наткнулись на нечто поистине крупное, зацепили настоящую добычу.
Держись, тан Хединсея, помощь идёт. В том числе и та, на которую ты и не рассчитывал.
А вот Спаситель что-то мешкает, подумал Хедин. Разумеется, он видел золотую лестницу, протянувшуюся сквозь небесные сферы, видел и шагавшую по ней скромную человеческую фигурку, облачённую в золотое сияние; где-то неподалёку должен быть и Ракот. А вот Хаген… Хаген… нет, на востоке его нет, значит; своей целью он выбрал не Спасителя. Запад? Та самая Тьма?
И, кстати, почему весь Эвиал покрыт мраком, хотя ночи давно бы пора кончиться? Весь, кроме лишь крайнего запада, где всё оставалось как обычно.
Да, Спаситель. Воистину велик Ты. И умеешь красиво появиться на сцене.
Долго ждать Хедину не пришлось. Хаген показал себя, да так, что Познавшему Тьму только и оставалось – сломя голову броситься на его зов.
Полёт драконов. Последний полёт. Девять стремительных стрел, ломящихся напролом, сметающих возведённые косной материей барьеры. Девять драконов.
Тёмно-багровый Чаргос; чёрный Сфайрат; огненно-рыжая Менгли; белый, как слепящий свет, Эртан; смарагдовая Вайесс; серебристый Редрон; ярко-красная Беллем; янтарно-жёлтая Флейвелл; и, наконец, жемчужная Аэсоннэ.
С ними, на их спинах: Кэр Лаэда, он же Фесс, он же некромант Неясыть. Преподобный отец Этлау. Эйтери, она же Сотворяющая, чародейка народа гномов. Север, гномий же охотник за неупокоенными с верным «лепестком»-фальчионом. Безымянная, деревянный лесной голем. И – Рысь-первая, её не живое и не мёртвое тело.
Вдребезги расшибив воздвигнутые естеством Эвиала пределы, девять драконов медленно кружили над Утонувшим Крабом. И Фесс во все глаза глядел вниз. Потому что там раскрылось поистине небывалое.
Издали Утонувший Краб представал совершенно обычным островом. Пляжи; полоска зелени; отвесные скалистые утёсы. Ничего особенного. Но только на первый взгляд.
Даже если отрешиться от эманации этого места, с воздуха, с высоты, где кружилась девятка драконов, во всех деталях виднелась исполинская, титаническая пирамида, занимавшая всю территорию острова, насколько мог окинуть глаз.
Только пирамида опрокинутая. Уходящая бесчисленными этажами-ступенями в глубь земли, а не стремящаяся к небу. Её грани сходились где-то в тёмной бездне, заполненной туманною мглой, сквозь хмарь светило множество огоньков, сливавшихся в бесконечные цепочки. Рыже-алый камень, множество широких лестничных маршей, на уступах, шириной в добрый тракт, проедут в ряд четыре конные упряжки; там же какие-то башни и башенки, ниши, изваяния в них, бесчисленные двери и окна – перед Фессом лежал громадный город, способный вместить десятки тысяч населения.
Взгляд некроманта приковывала глубина пирамиды, он чувствовал – дна там нет. Этажи и грани сходятся бесконечно, но всё никак не сойдутся, и куда ведёт этот провал – кто знает?
По краям провал окружало двойное кольцо обычных пирамид, поднявших к пасмурному небу тупые срезанные вершины.
В небольшой гавани на северной оконечности Утонувшего Краба застыли восемь низких и длинных кораблей, совсем не похожих на черно-зелёные галеры Империи Клешней; а на третьем ярусе пирамиды, на лестничных маршах и вокруг них, кипит отчаянный бой.
С высоты Фесс затруднялся понять, кто и почему там сражается; какой-то отряд, похоже, упрямо пробивался в глубь рукотворной бездны. Там яростно вспухали облака пламени, с громом и треском оплетали цели ветвящиеся молнии, проносились каменные ядра, дождём сыпались стрелы. Башни и башенки оказались поставленными не просто так – из их бойниц и с их шпилей срывались нацеленные во вторгшихся огнешары, молнии и какие-то бледные лучи, заканчивавшиеся рыже-чёрными вспышками в тех местах, куда они ударяли. Летели брызги раскрошенного и плавящегося камня (впрочем, брызгами они казались с высоты, а в действительности – громадные глыбы), волоча за собой дымные хвосты.
Широкие «этажи» опрокинутой пирамиды заполняли крошечные фигурки – и людей, и нелюди. С боков ворвавшийся на нижние ярусы отряд сдавили воины в привычной ало-зелёной броне; над головами воинов бушевала настоящая огненная буря, здесь столкнулась могущественная магия, и пока что хозяева пирамиды; не могли похвастаться, что смели защиту противников в считаные мгновения.
У Фесса захватывало дух. Он ждал этого мига долго, очень долго, простым студиозусом в Академии Высокого Волшебства, некромантом, считавшим, что его удел – простая, рутинная работа по упокаиванию кладбищ вокруг Арвеста; беглецом, преследуемым Инквизицией Эвиала, сидельцем Чёрной башни и вновь беглецом; и, наконец, собой нынешним, собравшим воедино драконов-Хранителей и Великую Тёмную Шестёрку.
И теперь остаётся только одно – туда, вниз, ко дну, которого нет, к той точке, где достигается бесконечность, где пересекаются параллельные прямые, где утрачивают смысл прошлое и будущее, где есть только настоящее, где не может существовать ничего материального – лишь пространство, остановившееся время да вечнотекущая магия – единственно подвижное в царстве абсолютной омертвелости.
Там, в этой недостижимой точке, он и встретит Западную Тьму.
А навстречу ему должны ударить Уккарон и его сородичи.
Замирает сердце над великой бездной, кружат головы бесконечные цепочки сливающихся огоньков; делаются огнешары, кажущиеся отсюда безобидными праздничными шутихами. «Ты готов, некромант?» – прогремел Чаргос. Те, кто бьётся с ало-зелёными, – мои друзья.
«Готов, Чаргос. Только поможем сперва нашим. Заходим по кругу, бьём – видишь те башни?»
«Ещё б не видеть! – расхохотался дракон. – Не думай, некромант, снесём с одного прохода. Ну а уж дальше – как скажешь».
Чаргос завис в воздухе, по-змеиному изогнул шею, взревел – остальные восемь драконов согласно ответили ему. Вожак эвиальских Хранителей словно бы переломился, складывая крылья и отвесно устремляясь вниз. Аэсоннэ ринулась следом, в ушах некроманта взвыл ветер, озарённые пламенем «этажи» опрокинутой пирамиды понеслись навстречу; увлекаемые Чаргосом и юной драконицей, сложили крылья и остальные семеро Хранителей. Фесса обогнали чёрный Сфайрат, кроваво-красная Беллем, тёмно-золотая Флейвелл, изумрудная Вайесс, камнями обрушиваясь прямо на взметнувшиеся им навстречу вспышки и разрывы огнешаров.
Фесс кричал, не слыша собственного крика, восторг сдавил горло, он был сейчас бессмертен и неуязвим, а там, внизу – да кто они такие и что они такое чтобы встать против него!
Ниже, ниже, ниже, растут очертания башен и малых пирамид, видны рассекшие их отвесные щели необычно длинных бойниц; вырвавшийся далеко вперёд Сфайрат чёрной молнией мелькнул над ярусами, играючи уклонился от прянувшей почти в упор молнии выдохнул пламя – тугой кулак грянул в основами
