каземат.
– Стой, монах, стой! Ты чего задумал, говори?!
– Чего задумал? Скоро увидишь.
– Тьфу, пропасть, нашёл время загадки загадывать! – яростно выпалила Клара. – Ты знаешь, что Он не получит полной власти над Эвиалом, пока Тьма не освободится? Ну, или, по крайней мере, получит – но не сразу?
«Она права, монах, – прогудел Сфайрат, обращаясь разом и к Этлау, и к чародейке. – Перёд Ним ещё один барьер. Я тоже чувствую».
– Значит, если Тьма не прорвётся, Он ничего не сможет сделать? – Раина сощурилась, оценивающе глядя на Спасителя.
– Сможет, доблестная воительница, – отозвался изнутри Этлау. – Думаешь, Он зря поднимает мёртвых?
– А зачем Он их поднимает? – Раина не притворя лась всезнающей.
– Чем больше ходячих трупов увидят добрые поселяне, тем сильнее станут призывать Его, – разъяснил инквизитор. – Об этом в Священном предании тоже говорилось… не впрямую, правда. «Зов верных». После того, как Он сокрушил бы тех, кто встал против него с оружием. И после мора. Которого, правда, не было. Спаситель – или Его апостолы – пророчествовал о судьбах мира. Сейчас эти пророчества исполняются.
– Но можно ли этому верить?
– В Писании многое оказалось не так, что верно, то верно, – согласился Этлау. Голос его звучал приглушённо. – Но среди лжи и полуправды обязана скрываться и истина. Победу Ему дарует всеобщий призыв.
Всеумоление. Могу себе представить, как рыдает и воет сейчас народ в Эгесте или там в Семиградье!
– Не понимаю, – покачала головой валькирия. – Но всё-таки, если Тьма не вырвется…
– То случится всё то же самое, только медленнее, – раздражённо отрезал Этлау. – Не мешай мне, храбрейшая.
Он ошибается, подумала Клара. Инквизитор во многом прав, но здесь напутал. Мёртвые и ужас, всеумоление – это просто Его оружие. Пока Тьма скована, Его власть не станет всеобщей. Он может «спасти», лишь когда мир не просто «на краю гибели», но только если окажется «за краем».
Череп. Маленький череп нерождённого ребёнка, с холодной жестокостью вырванного из материнского чрева, – Клара поёжилась, несмотря на всю выдержку. Игнациус надеялся именно на него, в случае, если Спаситель решит попристальнее взглянуть именно на мессира Архимага. Вырванный, кстати, кем – жуткими злодеями, любителями страшных и кровавых ритуалов, или же теми, кто понимал истинность принципа меньшего зла и брал на себя непрощаемую вину в надежде получить оружие против Спасителя?
Откуда у простой кости такая мощь? Почему Игнациус так на неё надеялся? И что задумал Этлау?
…Далеко внизу вновь замелькало красное и зелёное – мертвяки, выполняя раз отданный приказ, с муравьиным упорством лезли вверх по полуразрушенным маршам. Заклятье Бельта истаяло; старый некромант отбросил врага далеко назад, но полностью не истребил (да и, наверное, никто бы не смог).
Клара немалым усилием оторвала взгляд от Спасителя. Слушай, чародейка, слушай. За тобой – Эвиал, целый мир, а спасать миры – это, как всем известно, особый талант магов твоей славной Гильдии.
…И сейчас Эвиал действительно исходит последним предсмертным стоном.
Из Аркина, Святого города, по окрестным землям разливается серая тьма. Это ещё не прорыв того ужаса, что на западе, но его начало, провозвестник, предтеча.
По суше и по морю – всё едино – маршируют ряды подъятых Спасителем мертвецов. Пусть это лишь обряд, часть сложного ритуала – бедным поселянам от этого не легче.
Прииди, Спаситель! Прииди, ибо настал последний час! – раздаётся крик от океана и до океана.
Окровавленный Сфайрат опустился рядом с Кларой, нагнул гибкую шею, заглянул прямо в лицо чародейке удивительными кошачьими глазами, с узкими вертикальными зрачками-разрубами.
«Ничего не поделаешь, Клара. Надо идти. Туда, к Нему».
– Сейчас, сейчас, пойдёте, – донёсся голос инквизитора. – Вот только костерок разожгу…
– Что он несёт, Раина, какой костерок?!
– Костерок, – повторил Этлау. Из глубины каземата голос его звучал глухо. – Одну штуковину… запалить требуется. Не сейчас, правда, ещё не сейчас…
– Пока вы тут разглагольствуете, – злобно прорычал Уртханг, – глядите-ка, кто к нам опять на блины собрался!
– Вам покойник-Бельт уже говорил, что надо держаться? Ну, так и я теперь повторю, – огрызнулся Этлау. – Не за себя дерёмся, зеленокожие, и даже не за Волчьи острова! За весь Эвиал, как ни крути.
– Крутить – это я уж сам как-нибудь, – не остался в долгу орочий предводитель.
– Хватит! – рявкнула Раина. – Смотрите, там, наверху!..
Снизу надвигались зомби Империи Клешней в красно-зелёном – считай, враг уже привычный. А сверху, от разрушенного драконьим ударом венца малых пирамид надвигалась новая угроза: бесчисленные серые ряды, утопленники, вырванные силой Спасителя из крепких объятий моря.
– Значит, Ты и этим не брезгуешь?! – яростно прошипела Клара, заставляя себя взглянуть прямо в нечеловечески спокойное лицо Того, кто явился судить и спасать Эвиал.
Некромантия. Высшая некромантия. Спаситель – отец и прародитель всех, кто балуется с ходячими трупами, – пронеслась вереница суматошных мыслей. Нет, нет, что я – некроманты были всегда, в самой глубокой древности, а вот Спаситель появился не в начале начал, хотя Аглая Стевенхорст с этим бы не согласилась.
– Продержитесь! – послышался голос Этлау. – А потом – ты, госпожа Клара…
Да. Верно. Потом – я, «госпожа Клара». Единственный оставшийся нам путь – совершенно безумен, понимаю. Гордо взмыть на спине чёрного дракона и ударить Мечами, пусть и непростыми, Того, кто ещё не потерпел ни единого поражения, кто всегда…
Стоп. Не всегда. Ведь Спаситель не преуспел в Мельине, хотя там тоже вроде как оставались считаные дни до Его второго пришествия…
– Что ж, инквизитор. Зажигай, что должен. Мы подождём, но учти… – Новый громовой удар в глубинах опрокинутой пирамиды, кое-где по лестничным маршам вниз покатились каменные обломки, сметая и опрокидывая красно-зелёных зомби. К сожалению, далеко не со всех спусков.
– К бою, кирия Клара, – негромко произнесла Раина, и волшебница, согласно кивнув, выхватила из ножен рубиновую шпагу.
Ушли. Эйвилль чуть пошевелилась – сохранять абсолютную неподвижность вблизи от эдакой пляски сил не могла даже она.
Появление Старого Хрофта, конечно, раньше бы её встревожило. Древний Бог терпеть не мог вампиров, не старался даже казаться терпимым. И в присутствии её, Эйвилль, никогда не появлялся возле Хедина или Ракота.
Но сейчас беспокоиться не о чем. Сила, вставшая против Новых Богов и их подручных, такова, что победить её невозможно – потому что она не принимает боя по правилам Познавшего Тьму или его брата. И сейчас им не поможет даже Отец Дружин. Пусть, пусть уводит свои полки – тем легче будет ей, Эйвилль, основать собственную державу.
Она соберёт всех вампиров, вне зависимости от происхождения. Она примет даже вампиров орочьей крови, хотя положение они займут самое низкое, лишь немногим выше «кровяного скота» – людей, коих подданные Эйвилль станут разводить, словно сами люди – коров.
Незачем придумывать что-то новое, если имеется проверенное веками.
– Вы? – вздрогнула упырица. – Я… всё сделала…
