удирали со всех ног, не зная, что для сотворенных Меганой чар не существует наступающих или убегающих и что они не пощадят никого, даже сдающихся и бросивших оружие.
…Мегана не видела себя со стороны, не чувствовала излома тела, запрокинувшейся головы, незряче расширившихся глаз. Её подхватил Эфраим, затормошил, затряс – на изглоданном пламенем склоне уже не осталось ни одной твари, но заклятье не прерывалось, и вот уже вспыхнула сама земля, ещё сохранившая следы уничтоженных монстров, огненные языки потянулись ещё дальше, к колышущейся серой завесе, что, похоже, изо всех сил пыталась затянуть прореху. В отчаянии Эфраим размахнулся и влепил Мегане пощёчину – его отшвырнуло, ладони задымились. Вампир взвыл, сорвал плащ, уже ни на что не обращая внимания, перекинулся и, вцепившись когтями в плечи волшебницы, рванулся с места прямо в небо.
Ничего больше ему не оставалось – только тащить Мегану подальше от проклятого места и над серой завесой, надеясь, что она, эта завеса Тьмы, сможет разорвать гибельную связь между стремительно умирающей чародейкой и по-прежнему бушующим её заклинанием.
Люди замерли.
– Услышал Спаситель молитвы наши… – торжественно начал было священник, но его внезапно перебил новый голос:
– Так ведь то Тьмы засланцы были! Иль не видели, люди добрые, как Чаровницу вампер утащил?! Небось ещё горшую участь нам наколдовали, проклятые, чтоб им ни дна, ни покрышки, ни гроба честнбго, ни пути прямого!..
– Счастье, что ты этого не слышишь, государыня, – пробормотал про себя вампир, изо всех сил работая крыльями. – Иначе бы и спасать их не стала.
Мегана молчала. Заклятье работало, высасывая последние остатки жизненной силы; вампир заскрежетал зубами – он чувствовал эту жизнь, стремительно покидающую тело волшебницы, и ему оставалось доступно только одно средство, потому что связи не разрывались и даже скрывшая землю внизу завеса мрака ничем не помогла. Гигантская летучая мышь изогнулась, острые зубы впились в шею чародейки, и хозяйка Волшебного Двора закричала.
…Старый вампир Эфраим летел медленно-медленно, едва взмахивая уставшими крыльями – он, способный, если нужно, покрывать множество лиг в считаные часы! Но сейчас вожак Ночного Народа едва удерживался в воздухе. Земля внизу наконец-то очистилась от серой хмари, вновь потянулись поля, пажити и покосы – мирный, обжитый Эгёст – однако он не дерзал опуститься, не был уверен, что сможет перекинуться обратно. Опасался он и Нарна – Тёмные эльфы недолюбливали Ночной Народ.
Смертельно бледная чародейка, словно кукла, болталась в когтях летучей мыши, на открывшейся шее алели две пары небольших пятнышек – след вампирьего укуса. Эфраим, в свою очередь, отдал почти всё, что имел; ему удалось разорвать гибельную связь, заклинание больше не высасывало жизненные силы из Меганы, вампирий укус и его магия сделали своё дело, но что скажет (а главное, что сделает) волшебница, когда очнётся?..
Медленно, лишь чуть быстрее едущего рысью всадника, Эфраим летел на север. Куда – он сам пока не знал, лишь бы подальше от проклятой Тьмы, овладевшей Святым городом.
«Надо же, – уныло думал вампир, едва взмахивая отяжелевшими крыльями. – Сколько живу, радовался Тьме. А оказалось, что от неё надо бежать ещё резвее и шибче, чем от Света…»
Анэто не находил себе места. Мегана внезапно умолкла, он не мог достучаться до её сознания. Приближалась полночь, назначенное Вейде «смотрение в глаза Западной Тьме», и чародей, наученный горьким опытом, не ждал от этих переглядушек ничего хорошего.
Все те мёртвые, подъятые Вейде в прошлый раз; все те погибшие эльфы – они стояли перед его мысленным взором, и он вновь и вновь повторял – королева Вечного леса обманула всех и вся, включая нарнийцев. Вейде служила всем – и никому, кроме самой себя. Доказательства? О, на формальном суде, перед неподкупным Белым Советом, он едва ли смог бы выстроить хоть сколько-нибудь стройное обвинение. Чтобы явить собратьям-чародеям все деяния Вейде, потребовались бы многомесячные усилия всего Ордоса вкупе с Волшебным Двором – чтобы отследить сотворенные эльфийской королевой чары, расшифровать их и продемонстрировать высокому трибуналу.
Оставалось лишь действовать так, как он и намеревался. В одиночку. Анэто не удивился бы, узнав, что его разговор с той же Мег стал известен Вейде. Но пылкие объяснения с возлюбленной – одно, а вызов на помощь нескольких десятков чародеев Ордоса – совсем другое. Это помимо всего прочего и открытый разрыв с Нарном. Схватиться же сейчас ещё и с Тёмными эльфами означало погубить всё.
Анэто вызвал на разговор Ксавьера, старшего из лекарей-магов. Тщательно подбирая слова, ректор Академии задавал вроде бы важные вопросы – как дела в лагере, что с войсками, подошли ли ещё полки, каков их дух, нет ли перебоев с припасами; но пожилой целитель повидал слишком многое и слишком хорошо знал самого Анэто, чтобы остаться после этой беседы в полном неведений.
Сейчас милорд ректор запоздало корил себя, что так и не озаботился создать тайный код, известный лишь ордосским магам, – всегда считалось, что передающаяся посредством чар беседа и без того надёжно защищена от нежелательного внимания; эх, святая простота… Сейчас Анэто уже так не думал. Он мог рассчитывать только на себя. И все потому, что слишком доверился эльфке…
От подобных размышлений его отвлёк всё нарастающий где-то в вышине протяжный рёв. Что-то ломилось сверху, из резко прохудившихся в последнее время небесных сфер; не один ли из этих загадочных болидов?..
Задирая голову, маг постарался выбраться на открытое место – задача не из простых, когда ты в самом сердце великого Нарна. Двое эльфов, его «почётный эскорт», спешили следом.
Гром рос и ширился, он сотрясал вековые стволы, и мелкие лесные обитатели носились в несусветной панике.
– Кажется, это летит прямо сюда! – Нарниец утратил всю обычную невозмутимость. Он прав, смятенно подумал Анэто. А миг спустя увидел и само загадочное нечто. Огненный шар, обвитый языками пламени, в сердце которого билась и корчилась изломанная бесформенная тень.
– Превеликие пущи… – только и успел простонать кто-то из эльфов, когда яростно пылающее ядро врезалось в землю за недальними деревьями.
Земля содрогнулась, так, что ни Анэто, ни нарнийць: не устояли на ногах. Древние стволы лопались с оглуши тельным треском, горячий вихрь подхватил и унёс сломанные ветви; к небу спиралью устремился чёрный дым за уцелевшими деревьями заполыхало пламя.
И одновременно Анэто почувствовал там, в самом сердце пожара, чужую жизнь. Абсолютно, совершенно чужую явившуюся из иного мира, не подчиняющуюся законам Эвиала, высокомерно и презрительно попирающую их… И в то же самое время – так же абсолютно и совершенно несвободную, пленённую ещё более могущественной сущностью, представить себе истинные масштабы которой потрясённый маг сейчас не мог.
– Туда! Скорее!..
Но оба нарнийца, похоже, придерживались противоположного мнения.
– Надо известить набольших, – начал старший.
– Надо дождаться подмоги, – вторил ему младший.
– И это бесстрашные Тёмные эльфы великого Нарна! – не сдержался волшебник.
– Наши честь и смелость – ничто по сравнению с благом Леса, – сквозь зубы процедил старший; рука младшего рванулась к оружию, остановившись лишь в последний момент.
– Как хотите, милостивые государи. – Анэто повернулся к ним спиной и решительно зашагал прямо к гудящему пожару.
Однако Нарн и впрямь защищали могущественные чары – маг даже не успел подумать, как он, собственно говоря, будет пробиваться сквозь пламя, а огонь уже угасал, языки его бессильно шипели: их, словно нашкодивших котят, за шкирки, отбрасывала от вековых стволов неведомая сила. Милорд ректор ощутил вмешавшееся волшебство, но прочесть его уже не успел – последние искры унёс промчавшийся ветер, задушив их трепещущие огоньки.
В теле Нарна открылась уродливая чёрная рана: расщеплённые исполинские дубы, покрытая
