– Однако они пошли, – буркнула Сежес. Волшебница оправилась поразительно быстро, но сейчас на бледном лице заиграла пара чахоточно-алых пятен. – Решили, что в этом их долг перед повелителем!..
– И что в результате?..
– Результат не так уж и плох, – вставила Сеамни. – Брагга убит. Среди баронов неизбежна распря. Легионы вырвались из мельинской ловушки. Потери… терпимы. Один только Гай. Сципион, как докладывает проконсул, ранен, но выживет.
– Нет, дочь Дану, – чародейка не отвела взгляда. – Это лишь на первый взгляд. Бароны поняли, что пощады не будет. Что переговоры и данное слово – это лишь видимость, а на самом деле сторонники повелителя и не подумают сдержать обещание. Конгрегация теперь станет драться насмерть.
– Можно подумать, они до этого помышляли о сдаче, – парировала Сеамни.
– Нет, но среди них нашлись бы умеренные, те, кто не думал о смене династии, и вполне удовлетворился бы некими вольностями.
– Их бы ничто не удовлетворило, – неожиданно произнёс капитан Вольных. Кер-Тинор говорил редко, но весомо. – Уступку и готовность договориться они воспринимают только и исключительно как слабость. Немногих разумных, неохотно примкнувших к восстанию, заставили бы замолчать, перекричали, облили презрением, заклеймили бы трусами.
– Хватит об этом, – поморщился Император. – Сделанного не воротишь… Легионы отступают к югу, как явствует из донесения Клавдия. Нам ничего не остаётся, как со всем мыслимым поспешанием двигаться им навстречу. Им предстоит продержаться до нашего возвращения.
– Баронам, и главное Радуге, сейчас будет не до них, – посулила Сеамни. – Разлом бушует. Что-то дальше?..
– Вот именно, – холодно кивнул Император. – Что дальше? Наша надежда рухнула. Великая Пирамида оказалась блефом.
– Н-не совсем, – запнувшись, вдруг возразила Сежес. – После того как камень взорвался, я-я чувствую… что-то новое…
– У тебя прибавилось силы, чародейка, – невозмутимо заметила Сеамни. – Для глаз Дану это так же очевидно, как для человеческих – цвет твоего платья.
– А у меня? – не сдержался Император.
– У тебя – нет. Ты не маг, никогда им не был. Но… – Дану тоже заколебалась, – что-то… изменилось. Да, точно. Изменилось. Не знаю только, что…
– Кровь-то, она, как прежде, бежит, – проворчал нахмуренный и злой Баламут.
Кровь и впрямь сочилась каплями, собиралась на костяшках, тяжёлыми рябиновыми бусинами срывалась вниз; но прежняя слабость прошла, Император чувствовал себя даже лучше, чем до того, как нанёс роковой удар.
– Кровь новая, – Сежес бросила на него взгляд знатока. – Только что народившаяся, из костей вышедшая. Ой! – Она вдруг зажала ладонью рот. – Да что ж это я такое несу?! Откуда ж я такое взяла?!
– А ты меня внимательнее слушай, – съязвила Сеамни. Но глаза её вспыхнули, и на Императора она взглянула как-то совершенно по-иному – надеется, что теперь выживет? Пусть с кровью, постоянно текущей по левой руке, но – живой?
Однако какое это имеет значение, если не остановить Разлом?! А как его останавливать? Магия крови, как советуют Сеамни и Сежес? Но Клавдий доносит, что Радуга уже прибегла к человеческим жертвоприношениям. Зарезанных детей кидают в скирды, словно обмолоченные снопы.
Меньшее зло, да, Император? Меньшее зло? Сколько же детей умрёт на жертвенниках, чтобы только сдержать козлоногих, не пропустить их дальше?
Руки сами норовили подняться, стиснуть раскалывающуюся от тревоги голову. Он заставил их не шевелиться.
Поражение. Разгром. Несмотря на все одержанные победы, взятые или разрушенные пирамиды, их перебитых стражей, лопнувший кристалл… Уповать больше не на что. Разве что…
– Вытрясти всё, что они знают, – вслух закончил Император, сжимая правый кулак.
– Из кого, повелитель? – оживился Баламут. – Вытрясти – это мы, гномы, очень даже могём!
– Молчал бы, – фыркнула Сежес. – Тоже мне, палач-дознаватель нашёлся, а сам пленному и пузо не вскроет!..
– Кто не вскроет? Я не вскрою? – возмутился гном. – Да я, государыня моя, чтобы ты только знала…
– Хватит, – остановила их Сеамни. – Давай я угадаю. Вытрясти всё, что знает Всебесцветный Нерг?
Сежес, Баламут и даже Кер-Тинор разом вытаращили глаза.
– Дочь Дану, – осторожно проговорила чародейка, – мы, Радуга, пробовали, и не раз. Разумеется, мы не ходили походами на их цитадель, но можешь не сомневаться…
– Серая Лига отказалась даже слушать о том, чтобы проникнуть в главную башню Всебесцветных, – напомнил Вольный. – Ни за какие деньги.
– То есть Нерг непобедим, их твердыня – неприступна? – глаза Императора опасно сузились. Все остальные собеседники слишком хорошо знали, что за этим может последовать.
– Можно сказать и так, – осторожно начала Сежес, – что никто и никогда всерьёз не пытался к ним приступать. Ордена Радуги между собой не воевали. Ну, а правители Империи… гм… в общем, понятно.
– А если мы – приступим!! – напирал Император.
– Но, повелитель – зачем? – простонал Баламут. Что это нам даст? Мы шли сюда, чтобы схватиться с тварями Разлома. Так и случилось, но открывшие его гады оказались хитрее. Из нашего мира эту напасть так просто не избыть! Я имею в виду, если оставаться только в нашем мире…
– Ты совершенно прав, гноме, – медленно ответил правитель Мельина. – Из нашего мира его не избыть. Но я хочу знать, из какого можно.
– А разве там, внизу… где уже побывал повелитель?…
– Нет, Сежес. Я думал об этом. Но в мире под названием Эвиал я не увидел ничего, хоть как-то связанного с Разломом. Возможно, мне просто не повезло; но как искать там что-то, когда у нас в Мельине сидят мятежники, а козлоногие грозят не оставить вообще ничего от нашего собственного отечества?
Император перевёл дух. В конце концов, у него оставался и ещё один выход. Он уже думал об этом и даже говорил. Собрать всех, кого возможно, – и покинуть Мельин. Разлом – это не пропасть, прыжок в которую гибелен. Это просто дорога в другой мир. В Эвиале хватит места ещё сотням и сотням тысяч поселенцев. Люди и не-люди Мельина могли бы устроиться там. Пусть даже ценой войны с местными обитателями.
Он представил это себе – живой поток, льющийся прямо в белую муть Разлома; мужчины, женщины, дети… и скотина тоже? Повозки? Скарб? И всё это обрушится прямо в жаркие, влажные джунгли, где сам Император встретил вампира по имени Эфраим…
Правитель Мельина поёжился. Но такой хаос всё-таки лучше, чём всеобщая гибель. Правда, к Разлому теперь придётся пробиваться с боем.
– Здесь нам больше делать нечего, – отрывисто бросил Император. – Нужно возвращаться обратно в Мельин. Там я приму окончательное решение.
Никто не посмел ему возражать.
…Обратная дорога была хорошо-знакома, и провиант больше не экономили. Войско шло, не задерживаясь, чтобы устроить охоту или пополнить оскудевшие запасы. Миновали странное место, где добрый десяток пирамид стоял мертвым, их магия словно угасла.
Кто это сделал? Что за неведомые союзники нашлись у людей Мельина?
Сежес только разводила руками, Император же невольно вспомнил загадочный огненный росчерк, пламенную стрелу из мрака, сразившую козлоногого, когда легионы ещё только подступали к Разлому.
– К нам подоспела подмога. Вот только жаль, что они так и не показались…
– Да, повелитель, – почтительно поклонилась Сежес. – Но, быть может, у них имелись на это веские причины?
– Какие? – с тоской отвернулся Император. – И где их теперь искать, этих союзников?…
