мёртвых. Я недаром столько занималась некромантией. Не брезгуя уроками даже Западной Тьмы. Потому-то так и мешал ваш Неясыть… Впрочем, чего это я… Человек, тебе дан выбор. Как уже сказано, я ценю твои услуги.
Анэто дрожал от ярости, бесполезно сжимая и разжимая кулаки. Никогда в жизни он не испытывал такого бешенства. Его провели, как мальчишку, разыграли, да так что он, хоть и заподозрив подвох, послушно продолжал делать всё, что от него требовалось.
– Не стоит так негодовать, маг, – спокойно проговорил новый голос, и Анэто вздрогнул. Этого гостя он никак здесь не ожидал!
– Ну, отчего же, – усмехнулся новоприбывший. Храм Мечей постоянно следил за тем, что творится. Нет-нет, Анэто, не трудись, не поворачивайся. Шоар держит нож у самого твоего горла, и я подтвержу под страхом гнева Стоящего во Главе – ты не успеешь ничего сделать.
– Я полагал… – прохрипел Анэто, – что мы договорились. Что мы…
– А ты помнишь, о чём именно мы договорились? Подослать своих воинов в Чёрную башню, верно? Разве мы этого не сделали?
– Сделали, – сквозь зубы, нехотя признался Анэто. – Но какое это теперь имеет значение?
– Никакого, – легко согласился невидимый собеседник, не то Правый, не то Левый – различить их по голосам не смог бы никто. – Но Храму не всё равно, чем окончится ваше противоборство со Спасителем. Если Его не удалось остановить – достойные, то есть сильные, должны уйти. Недостойные, то есть слабые, – остаться и сгинуть. Гордись, маг, что тебе дали возможность выбора. При том, что сам ты – слаб.
– Сейчас лопну от гордости, – прошипел Анэто. Спокойнее, только спокойнее, компоненты заклятья можно подобрать в уме, никто ничего не…
– Ошибаешься, маг, я читаю всё твои мысли, – развеяла его заблуждение Вейде. – Последний раз тебя спрашиваю – остаёшься? Или воспользуешься моей милостью?
– Никогда! – и Анэто плюнул прямо в лицо эльфийке. Шоар дёрнулся, острие укололо горло магу; однако Вейде лишь рассмеялась, беззаботно махнув рукой.
– Оставь его, брат мой. Разве может плевок какого-то человечишки оскорбить меня? Он просто решил красиво умереть, вот и всё. Бросить гордый отказ в лицо предателям-эльфам, всё «предательство» которых состоит исключительно в том, что они не желают умирать вместе с людьми. Тем более, что смерть эльфов людям никак не поможет. Пусть его выведут из Нарна и отпустят на все четыре стороны. Нам он больше не помешает.
– Ну и дела. Ну и дела, – только и мог потрясенно твердить Эфраим.
Небо и звёзды, казалось, сошли с ума. Простые смертные увидеть это не могли, но вождь Ночного Народа к ним не относился. Где-то совсем рядом творилась невероятная по мощи волшба, и Эфраим знал, где именно – в Нарне.
…Мечущиеся по небосводу звёздные тени, заполненные белёсым ядом шрамы, рассекающие хрустальный купол; и тяжёлые, всё приближающиеся шаги.
Эфраим с бессильной горечью покачал головой. Столько веков прожил старый вампир, думал, что ему давно уж всё равно, жив он или нет, а оказалось, что так и не все равно. И что он готов драться даже за ущербную свою «не смерть», но распадаться прахом и серой золой пока не торопится.
В этот момент Мегана вздрогнула всем телом и приподнялась на локте.
…Подобного пробуждения хозяйка Волшебного Двор ещё не знала. Всё тело словно оледенело, шею не повернуть, в неё как будто впился сзади ядовитый скорпион. Руки – что с ними случилось? Белые, как в щёлоке не отмыть.
Она застонала и повернулась. Пара сильных рук подхватила её под мышки, приподняла, помогла сесть на поваленное бревно.
– Государыня Мегана?
– С-спасибо, Эфраим. Т-ты меня вытащил…
– Что верно, госпожа, то верно. Вы такое заклятье сплели, что оно бы из вас всю жизнь высосало и ещё дальше б пошло.
– Охо-хо…
Мысли скачут и мечутся,словно крысы при виде кота. Ужасно холодно. Поесть?.. Ой, а почему меня выворачивает при одной только мысли о еде? И отчего так боллит шея?
– Где мы, Эфраим?
– Эгест, государыня. Аккурат промежду Нарном и Вечным лесом. Тащил я вас, что называется, куда глаза глядят. – Глаза у самого Эфраима глядели куда угодно, только не на Мегану.
Только сейчас она вдруг поняла, что отлично видит в темноте. Стояла глухая ночь, а для хозяйки Волшебного Двора словно расстилались ранние сумерки.
– Почему я вижу? – ошарашенно проговорила она вслух.
Эфраим совсем потупился и словно бы даже уменьшился ростом.
– Почему я вижу?! – Нарастающий внутри ужас, липкий комок в животе стремительно расширяется, давя волю и разум. Рука сама собой поднимается к шее… и нащупывает парные ранки.
– Т-ты… – слова испаряются и тают. Метана вскакивает и чуть не падает; Эфраим на всякий случай отодвигается ещё дальше и горбится, словно готовясь перекинуться, пока не поздно, в летучую мышь и задать стрекача.
– Ты меня укусил, – наконец проговаривает чародейка.
– Укусил, государыня, – сокрушённо признаётся Эфраим. – Но не просто ж так! И обратить не старался, и кровь вашу не пил… самую малость впрыснул, чтобы не померли вы, чтобы разорвать то заклятье…
– Укусил… – Взор Меганы остановился, зрачки словно закаменели.
– Да! Куснул! – взвизгнул Эфраим. – Потому что…
– Я поняла, – мертвым голосом отозвалась волшебница. – Чтобы меня спасти. Спасибо, Эфраим. В кого я теперь превращусь, ты можешь сказать, а?
«И что же будет, когда Ан меня увидит?» – обожгла новая мысль.
– Ты, госпожа, погоди печалиться, – робко попытался ободрить её вампир. – Никто никогда из наших ещё не кусал настоящих чародеек. Да и я лишь чуть-чуть потратил, чтобы только вытащить, а не обратить…
– Будет тебе, – вяло отмахнулась волшебница. – Сделанного… – голос её прервался, – сделанного не воротишь. Укусил, значит, укусил. Буду искать способы… что бы не превратиться…
– В такого, как я? – вырвалось у вампира с явственной обидой.
– Ты настоящий друг, Эфраим. – Всевеликие бездны ну откуда у неё взялись силы так ответить?! Ведь погубил он её, может, и не по злому умыслу, а погубил безвозвратно… Губы трясутся, но всё-таки выговаривают: – Подумаем теперь, что делать дальше… Где вырвавшаяся из Аркина тьма, Эфраим?
– А где ж ей быть, – вампир обрадовался сменившейся теме. – Прёт, понимаешь, во все стороны. Но мы ее опередили, не беспокойся, государыня.
– Я не беспокоюсь. – Наверное, именно так говорят живые мертвецы в старых фьябах времён эбинского величия. – Мне ведь теперь всё равно, правда, Эфраим?
– Нет, моя госпожа. Эта тьма – не наша, не эвиальская. Нас с тобой она сожрёт точно так же, как обычного человека, или там эльфа, или гнома, или орка.
– Ка-акая досада. – Ого, ей, оказывается, хватает сил даже на саркастическую иронию или на иронический сарказм. – А перекидываться в летучую мышь я тоже не смогу?
– Нет, моя госпожа. – Эфраим, похоже, принимает всё за чистую монету. Он даже не замечает, что Мегана вот-вот разрыдается. – Я ж тебя не обратил. Вампирий яд, как говорят люди, у тебя в жилах есть, а вот обрашения не совершилось.
– Но ведь твои сородичи должны были проделывать такое множество раз и не обращать укушенных, иначе весь мир сейчас занимали бы одни вампиры, – возразила Мегана, в очередной раз поражаясь собственной способности произносить фразы спокойным и рассудительным голосом. – Ты должен знать, что
