на Архимага старый целитель.
– Не обманывали, не обманывали, – Игнациус впервые ощутил неприятный холодок в груди. Это он собирался вывести Динтру из себя! Это ему полагалось выуживать истинные намерения своего визави из оброненных в горячности фраз! А получается-то, что допрашивают именно его, Игнациуса, и как элегантно у Динтры это получилось! – Вы меня – нет, а вот дуотт вас – мог.
– Мессир, смею сказать, что это не первая смерть пациента у меня на руках. Я слышал множество последних признаний, проклятий, угроз или благословений и, хвала великим силам, научился различать правду и ложь, неважно, звучат ли они из уст человека или нелюдя. Дуотт не лгал. Заговор существует. Западной Тьме вот-вот откроют ворота.
– А этот дуотт ничего не говорил по поводу тех существ, коих мы, что ни ночь, видим над Эвиалом?
– Нет, – Динтра смотрел прямо в глаза мессиру Архимагу, и Игнациус невольно поёжился, настолько твёрд и холоден оказался этот взгляд. – Это, судя по всему, нечто новое.
– То есть вы не можете сказать, входят ли они в так называемый «заговор дуоттов», или нет?
– Не могу, – признался Динтра.
– Понятно… ну что ж, друг мой, дайте мне чуть-чуть подумать.
– Конечно, мессир. Мне выйти?
– Ну что вы, друг мой, как такое вообще могло прийти вам в голову?! – Игнациус счёл за лучшее всполошиться и вообще продемонстрировать смущение. – Прошу вас, никуда не надо выходить. Мне надо лишь сосредоточиться…
Динтра молча кивнул и присел к столу, занявшись давно остывшей снедью.
Гурман и любитель экзотической кухни даже не требует ничего разогреть? – лишний раз отметил про себя Игнациус. Нет, любезный Динтра, ты не тот, за кого себя выдаёшь… Ладно. Сосредоточиться и в самом деле не помешает.
Итак, заговор дуоттов. Вполне согласуется с тем, что он, Игнациус, видел в Империи Клешней, во всяком случае, ничему не противоречит. Но почему этот дуотт оказался настолько словоохотлив? Почему выдал человеку, пусть и лекарю, этот величайший секрет своей расы? С какой стати? В последние мгновения жизни вдруг взыграла совесть? Или ему просто стало донельзя обидно умирать? Может, соплеменники отвергли его, может, он сделался изгоем – едва ли обычный дуотт вот так запросто получил бы место в Академии Высокого Волшебства, оплоте людского чародейства, тем более что люди и дуотты наверняка воевали и не один раз?
– Как вы думаете, дорогой друг, почему всё-таки этот дуотт решил вам открыться? Почему выдал тайну, не унёс с собой в могилу? Едва ли он испытывал какие-то особые симпатии к людскому роду?..
– Он не питал симпатий к людскому роду, это правда, но ещё меньше – к самой идее подобного мщения, – тотчас отозвался Динтра.
– А как тогда он стал обладателем столь бесценных сведений? Он вёл жизнь изгоя, разве не так?
– Так, – кивнул целитель. – Его изгнали как раз после того, как он не согласился с изначальным планом.
– Не согласился с изначальным планом, – Игнациус иронически поднял бровь, – и его оставили жить?
– Дуотты не лишают жизни себе подобных. Так, во всяком случае, сказал мне Даэнур, и я ему верю. Вдобавок он был сильным магом, его так просто было не взять. Потому-то он и пошёл на службу к людям – стены ордосской Академии служили надёжной защитой.
– А почему же не признался раньше?
– План не исполнялся, и дуотт надеялся, что никогда и не начнёт исполняться.
– Погодите, друг мой, эти змееглавцы, они что, бессмертные, словно эльфы?
– Нет. Но жить могут очень и очень долго. Вдобавок Даэнур, не забывайте, мессир, был очень знающим некромантом. Он мог бы отодвигать собственную смерть ещё не одно столетие. По его словам, он ждал «посланца».
– Очень интересно, – сквозь зубы процедил Игнациус. – Что ж, если принять это как данность…
«…А что, вполне возможно. Эти дуотты, судя по всему, весьма злопамятная публика. Могли затаиться на тысячелетия, никакой иной цели, кроме мести, похоже, уже не осталось. Что ж, допустим. Поверим, что дуотт распознал в Динтре чужака – потому что если всё это выдумал сам целитель, то с какой целью? Заслать его, Игнациуса, на Утонувший Краб наводить там порядок? Кому это может потребоваться? Падшим? – Тут губы мессира Архимага сложились в ядовитую усмешку. – Очень возможно. Но это означает, что приманка заглочена и ему осталось только подсечь добычу».
Его план допускал, что Падшие узнают о его намерениях. Допускал он и то, что они решали самолично покарать злоумышленника, тем более что они, хоть и Падшие, а силёнок у них хватит на сотню таких, как Игнациус. Разумеется, если б у него хватило глупости принять бой на их условиях, а не на своих.
«Но где Клара Хюммель? Если я всё рассчитал правильно, – думал Игнациус, – ей сейчас прямая дорога именно к Западной Тьме. Молодецки рубить «проклятый Мрак» Иммельсторном и Драгниром вместе. Эхо разнесётся далеко, Падшим придётся вмешаться. Вмешаться и явиться сюда. Они никуда бы не делись, потому что Мечи иначе не покинули бы Эвиал. Даже если Динтра – их прислужник, и посредством Читающего сообщал им о каждом моём шаге, Падшим некуда деваться. Или смириться с утратой Мечей – или рискнуть всем. Не сомневаюсь, что они выбрали бы второе. Слишком долгое время прошло с их падения, и доселе ничего подобного Мечам так и не появилось. Предел терпения есть у всех, даже у богов, тем более – у богов бывших.
Нет, я не допустил ошибки, – самодовольно думал Игнациус. – И как ни мала вероятность того, что Динтра – слуга именно лишившихся трона божеств, я учёл и её. Они – в воронке, а я могу спокойно ждать, когда настанет наконец время привести в действие мою западню. Однажды я потерпел поражение в Эвиале, я не добрался до его Кристаллов, но я изучил этот мир вдоль и поперёк, разумеется, сохраняя полное инкогнито и не предпринимая никаких, гм, шумных действий. Да, мною подготовлены и другие капканы, подобные этому, но Эвиал – один из лучших. Здесь всё случится, может, и не надёжнее, чем в других, но уж точно громче. Разнесётся по всему Упорядоченному.
А если выполнима окажется вторая, скрытая часть моего плана, о которой я не сказал Динтре ни слова, – вот тогда я и одержу победу, полную и окончательную.
Но сейчас – никакой суеты, только спокойствие. Неведомый мне маг, стягивающий своё чудовищное стадо к Утонувшему Крабу, мог бы, конечно, спутать мне карты. Мог бы, не имей он дела с Архимагом Игнациусом».
На самом деле это только увеличивает шансы на успех второй части.
Чародей глубоко вздохнул, утишая яростно забившееся сердце.
Спокойно, Игнациус. Твоё мщение близко, как никогда. Так не испорти же всё ненужной спешкой. Что ж, если Динтра – прознатчик Падших, то тем более сделаем так, как он просит. Он ведь не понимает, что этим только увеличит мои шансы на успех.
– Что ж, друг мой, раз вы настаиваете, то мои планы могут и подождать, – галантно поклонился Игнациус. – Утонувший Краб, вы говорите? А хоть где это?
Динтра молча полез за пазуху, извлёк оттуда внушительных размеров свиток, развернул.
– Вот Ордос. А вот это – тот самый Утонувший Краб. У последнего предела, – палец целителя упёрся в небольшой островок возле самого обреза карты. – Вы ведь сможете открыть туда прямой путь, верно, мессир?
– Неужто вы сомневаетесь, друг мой? А, кстати, ваш подопечный, Читающий, где он?
– Присоединится к нам, как только мы отправимся в путь, – коротко отмолвил Динтра.
– Ну, что ж… – Игнациус поднялся, с хрустом потянулся, всем видом показывая, как ему тяжело. – Ваше желание, любезный мой целитель, – закон. Я открою нам дорогу. Зовите вашего Читающего.
«Учитель молчит, – мрачно думал Хаген, наблюдая за манипуляциями Игнациуса. – Хотя Читающий уверяет, что передал донесение сразу, как только я ему продиктовал. Не оценил? – нет, невозможно!
