Поискав глазами по комнате, полковник нашел небольшой, обтянутый кожей табурет и уселся на него. Шева задумалась. Она еще сомневалась, стоит ли раскрывать перед полковником все свои карты. Шольц был достаточно умен и решителен, чтобы принять правду. Но с другой стороны, Шева не была до конца уверена, что под маской Шольца не прячется Арктур. Вот уж посмеялся бы Арктур, начни она с ним откровенничать! Шева даже улыбнулась своей мысли.
— Хорошо, я попытаюсь. Но сначала ответьте на один вопрос.
— Я готов.
Охотница сделала вид, что задумалась, после чего резко бросила:
— Как звали щенка, которого подарил вам в детстве отец?
— Иоганн, — незамедлительно ответил Шольц. — Я дал ему имя дяди, с которым мы не ладили. Это была маленькая месть. Но почему вы спрашиваете?
— Я хотела удостовериться, действительно ли вы тот самый полковник Шольц.
— Что значит — действительно ли я Отто фон Шольц? Конечно я Отто фон Шольц. Я — есть я. — Слова Шевы повергли полковника в недоумение, и он почти запутался. — Я Отто фон Шольц.
— Теперь я убедилась в этом. — Действительно, теперь у Шевы не оставалось никаких сомнений относительно личности полковника Шольца. Ответ полковника полностью соответствовал информации, полученной накануне от Сурта. Шеве были известны и другие детали, о которых Арктур не мог знать ни в коем случае. Даже замысли он свой дьявольский план задолго до ареста и соверши не одно путешествие в прошлое, он вряд ли смог бы получить информацию о том, как звали умершего в младенчестве брата Нойберта, любимую тетку Раубена или собаку Шольца. Каким бы гением он ни был, он не мог разузнать заранее все эти детали. Это было не по силам одному человеку, к тому же не отличающемуся чрезмерной дотошностью. Арктур был гениальным стратегом. Такие планируют операции и с блеском осуществляют их, осуществляют быстро, несколькими стремительными ударами. В таких случаях он бывал неуязвим. Если же схватка затягивалась и в действие вступали иные факторы, определяемые объемом информации, и в первую очередь терпением, Арктур мог проиграть. Он был менее силен в позиционной войне, затяжной и утомительной. Он был блестящим авантюристом, а авантюриста определяют прежде всего стремительность, решительность, натиск. Там, где требовались обстоятельность и терпение, Шева чувствовала себя сильнее Арктура. Именно потому она согласилась с планом Сурта и затягивала время, ведя караван окольным путем. Время всегда на стороне терпеливых.
— Что вы молчите, мисс Лурн?
Шева заставила себя очнуться от раздумий.
— Я размышляла. Хорошо, полковник, давайте начистоту. Я вовсе не мисс Лурн.
— Я догадывался об этом.
— Не думаю, что ваши догадки заходили так далеко. Я не шпионка, но и не безобидная переводчица. Я прибыла из будущего.
Как и предполагала Шева, полковник Шольц не замедлил скептически ухмыльнуться.
— Чрезвычайно интересно! Вы отказываетесь поверить в историю с копьем, но, по-моему, она куда правдоподобней вашей.
— Вот как? Ну что ж… — Охотнице сразу расхотелось откровенничать.
— Вы обиделись, Айна? — забеспокоился Шольц.
— Ничуть.
Но полковник посчитал, что Шева обиделась.
— Ну хорошо, допустим, я вам поверю. Хотя это звучит слишком невероятно. Что вам в таком случае нужно? Копье?
— Нет.
— А я полагаю, копье! Вы хотите помешать нам выиграть войну! — Лицо Шольца нервно перекосилось, голос сорвался на крик.
— Не сходите с ума, полковник! — прикрикнула Шева. — Зачем оно мне? Прошлое надо менять лишь тогда, когда хочешь изменить настоящее, то есть будущее в вашем понимании. Настоящее, в котором живу я, прекрасно, и мне незачем что-либо менять. Так что воюйте сколько влезет! Все равно вы проиграете!
— Несмотря на копье?
— Да, даже несмотря на копье.
Голос Шольца потух, словно задутый вихрем огонь.
— Точно?
— Точнее не может быть, — ответила Шева, прекрасно понимая чувства полковника.
— И ничего нельзя поделать?
— Нет.
Полковник задумался.
— А я? — спросил он после долгой паузы. — Что будет со мной? Что будет со всеми нами?
— Вы все умрете, — честно ответила Шева. — И я не в силах вам помочь. Это уже история, а историю, увы, не перепишешь набело.
Губы Шольца тронула грустная улыбка. Охотница осторожно залезла в его сознание и не обнаружила там страха.
— Подумать только, я уже история! — В глазах полковника сверкнул огонек. — Но это нелепость! Я — часть настоящего! Как я могу быть прошлым?! Я не верю вам, Айна!
Шева не стала спорить.
— Ваше право, полковник.
— Да, это мое право! — с вызовом подтвердил Шольц. — Мы договорились, что вы будете работать на меня. Поэтому вы должны выполнять мои распоряжения. Сегодня уже поздно, но завтра вы переговорите с этим монахом и сообщите ему мою просьбу о копье. Я хочу увидеть его и купить, если оно подлинное! Или отнять! И не смейте возражать!
— Пусть будет по-вашему, полковник! До завтра!
— Да, до завтра, — ответил Шольц, вставая.
Завтра должно было стать последним днем…
Мир монастыря был скуп и аскетичен, но даже самая суровая аскеза предполагает пусть крохотное, тайное послабление. Таким послаблением в монастыре Чэньдо был сад в несколько десятков низкорослых деревьев и кустов между восточной стеной и строениями. Дабы не совращать мирской суетностью устремленные к высшей истине души монахов, сад располагался в низине и был укрыт от посторонних взглядов довольно высокой, сложенной из грубо отесанных камней стеной.
Туда и направилась Шева после беседы с полковником Шольцем. Она не без оснований полагала, что Сурт пожелает связаться с ней, а лучшего места для встречи придумать было нельзя. Но не успела девушка устроиться у струящегося из-под корней старого дерева родника, как невдалеке послышался зовущий голос:
— Айна!
Это был Пауль. Свидание с пылким влюбленным не входило в планы Охотницы, и потому она долго колебалась, прежде чем решила откликнуться.
— Я здесь!
Спустя мгновение быстрые шаги дробно застучали по вымощенной камнем дорожке.
— Как хорошо, что я нашел тебя! — с улыбкой воскликнул юноша, подбегая к Шеве. — Я видел, как ты вышла из покоев, но потом потерял тебя из виду. Но мне отчего-то подумалось, что ты придешь сюда.
— Ты не ошибся! — улыбнулась Шева, надеясь, что улыбка выйдет не слишком натянутой.
Должно быть, ее надежда не сбылась, потому что глаза Пауля вдруг стали настороженными.
— Что ты здесь делаешь? Я не помешал тебе?
— Я хочу… я хотела побыть одна, — быстро поправилась Шева. — Но ты мне не мешаешь.
— Ты уверена? Я могу уйти!
Шева помотала головой.
