А вот еще...

отвращению, испытываемому к означенным особям их детьми-подростками. Конечно, м-ра Де Бёфа нельзя считать психологом-профессионалом, зато у него четыре мозга и шелковистые волосы, поэтому его суждение считается заслуживающим доверия, особенно в той части Галактики, обитатели которой и после обеда разгуливают в шлепанцах.

Список литературы:

Счастливый тинейджер (сказка). Джимми Эбри К.

Доверьтесь мне: я сыграл врача. А. Де Бёф.

Гавбеггер выдернул из ниши в стене маску и натянул ее себе на нос.

— Я уже забыл, на что похожи люди, — сообщил он, сделав глубокий вдох. — Ценный опыт. Буду черпать из него силу для новых свершений.

— Может, будете нюхать свой волшебный газ после того, как нас высадите?

Гавбеггер сдернул маску и вернул ее на место.

— Это не волшебный газ, странно одетый детеныш. У меня имеется некоторый запас атмосферы моего родного мира. Там избыток двуокиси углерода и разных токсичных веществ, но на меня это действует умиротворяюще. — Он широко улыбнулся, демонстрируя свою умиротворенность. — А теперь будь так добра, не трогай ничего у меня на мостике, а то я испарю тебя прямо на месте, несносный подросток. Вот в мои детские годы подростки вообще не имели права говорить со старшими, если не хотели посидеть в ведре мандаринов-поганок.

— И когда это было? Сразу после Большого Взрыва?

— Ни слова. Ни слова больше — у меня завалялось тут несколько мандаринов-поганок.

— Эта ваша атмосфера, значит, не действует?

— Нет, — признался Гавбеггер. — Если честно, от нее ничего, кроме головной боли. Но может, это от тебя голова болит.

— Я вас ненавижу! — взвизгнула Рэндом и устремилась в свою каюту — предположительно, чтобы пополнить запас черной одежды.

— Да вы не переживайте, — бросила Триллиан, вставая, чтобы идти за дочерью. — Она вообще всех ненавидит.

Еще одно необходимое пояснение (не очень отличающееся от предыдущего, но не лишенное познавательности). Мандарины-поганки представляют собой разновидность ядовитых медуз, стрекательные клетки которых содержат психотропный яд. Эффект от мандаринового ожога проявляется постепенно, первым делом ужаленный ощущает резкий укол. Затем на этом месте вырастает противный красный волдырь, который может загноиться, если его не смазывать бальзамом из экскрементов мандарина-поганки. Ну и наконец, вслед за этим на ужаленного накатывает волна сомнений в себе — это начинают действовать содержащиеся в яде психотропные вещества. В общем и целом, реакцию ужаленного можно описать примерно так:

— Уйёёёё, ну и боль, Зарк меня подери!

Потом:

— О нет! Только посмотрите на этот жуткий красный волдырь! Плакало мое участие в конкурсе красоты… как я покажусь в купальнике?

И наконец:

— Что? Я латентный женоненавистник с эдиповым комплексом?

В случае, если ужаленный страдает аллергией на мандариновый яд, одного ожога хватает для того, чтобы самокопание достигло угрожающих размеров, приводящих либо к мгновенной коме, либо к успешной карьере исповедующегося на ток-шоу.

Гавбеггеру удалось заманить мужскую часть пассажиров на совещание, посулив им «Пипец дракончику» — алкогольный напиток, по сравнению с которым «Пангалактический грызлодер» кажется жидкой водичкой. На Зафода, правда, последнее сравнение не произвело особого впечатления, поскольку ему приходилось пробавляться жидкой водичкой во время чертовски занудной и утомительной инаугурационной поездки на планете Инноквадамис, в море Спокойствия-И-Без-Фокусов-Пожалуйста, и с тех пор его трудно напугать подобной ерундой.

Они расселись вокруг обсидианового стола, который рос в размерах каждый раз, когда количество сидевших за ним увеличивалось на одного.

— И где этот ваш обещанный «Пипец дракончику»? — поинтересовался Форд, наматывая на палец прядь лазурных волос. — Правда круче «Пангалактического грызлодера»? Поверю только, если очнусь через неделю на другом конце Галактики без почек, зато с тремя женами и татуировкой на причинном месте.

Гавбеггер уверенно ухмыльнулся.

— О, мне кажется, вам это понравится, мистер Перфект. Это совершенно особенная штука.

— Не синтезированная, надеюсь? Натуральный продукт?

— Ну разумеется.

Из люка выплыл антигравитационный поднос, аккуратно поставивший на стол перед каждым из присутствовавших по хрустальной стопке.

Зафод понюхал содержимое.

— На запах — вода водой, приятель.

— Это и есть вода, — подтвердил Гавбеггер. — Чистейшая вода из горных мега-ключей с Маграмели.

— Тоже мне питье.

— Не торопитесь с оценками, Толстожопый.

— А вот без этого можно и обойтись. Я же пообещал уже, что вас убьют.

Гавбеггер ткнул пальцем в стол — тот дернулся, и из него появилась миска с маленькими крапчатыми яйцами.

— Это яйца морского дракона, — пояснил Гавбеггер. — Их недавно открыли в экваториальных тропиках Кракафуна.

— Мне это записать? — ехидно поинтересовался Форд.

Гавбеггер оставил его слова без внимания.

— Самцы вылупляются из яиц раз в десять лет и живут около четырех секунд. Когда они умирают, их жизненная энергия — душа, если хотите — высвобождается в воду.

— Зарк, — пробормотал Зафод. — И не хотел, но уже интересно. Пойло с душой. Звучит восхитительно извращенно.

— Делайте как я, — скомандовал Гавбеггер.

Зеленый вечножитель опустил яйцо в свою стопку и подождал, пока инфракрасная лампа подогреет воду. Не прошло и нескольких секунд, как скорлупа сделалась прозрачной, а сквозь нее стал виден крошечный извивающийся морской дракончик.

— Ух ты, — с детским восторгом прошептал Зафод. — Как настоящий… только очень маленький.

Дракон прогрыз скорлупу, выбрался наружу, мгновение или два побултыхался в воде, потом прижал лапку к сердцу и затрясся мелкой дрожью. Из сердца его вырвалось и растворилось в воде крошечное облачко золотого света.

— Пипец дракончику, — прокомментировал Гавбеггер и опрокинул стопку в рот.

Форд с Зафодом последовали его примеру и, словно сорванные неведомой силой, полетели со стульев на пол. Они валялись на полу, ритмично дергаясь, и на удивление стройно распевали дуэтом арию Мели- Мели из оперы «Катастрофа в Пантео-Хрюнге». Левый Мозг, плававший в сосуде с гелем, проводами и трубками, присоединился к ним третьим голосом.

— Гм… — пробормотал Гавбеггер. — Эк их… а у меня только сердце защемило, и все.

Артур решил воздержаться.

Минут через двадцать Форд с Зафодом снова сидели за столом, глупо хихикая при взгляде друг на друга.

— Очень хорошо, — заявил Гавбеггер, хлопая в ладоши. — Толстожопого и его обезьянку ублажили. Мы можем углубиться в дела?