читавший его воспоминания «В грозное время», также приводит этот эпизод, начиная словами: «Утром 22 июня» и далее по тексту [69, c. 480].
31
Возможно, имеется в виду секретное Постановление Политбюро от 21 июня 1941 г. о создании направлений и нескольких фронтов и назначении их командующих и членов Военного Совета. Либо перед отъездом в Сочи Сталин подписал решение Политбюро о присвоении нескольким генералам – руководителям Великой транспортной операции высших званий, но потом, в связи с началом войны и жестокими поражениями, отменил его. Однако в книге И. Бунича «Операция “Гроза”. Ошибка Сталина» [20] на с. 665 почему-то сказано, что в первый день войны Юго-Западным фронтом командовал генерал армии М. Кирпонос, хотя общеизвестно, что он был генерал-полковником.
32
Опять загадки первой бомбежки 22 июня 41-го года! Ковно – старое название Каунаса. На рассвете 22 июня 1941 г. немцы действительно бомбили аэродром в Каунасе (я тогда жил там с родителями); «неизвестные самолеты» кидали донные мины в Севастополе и Очакове, минируя выходы из бухт. Одессу же впервые бомбили лишь 22 июля 1941 г. (мне об этом рассказал коллега-одессит В. С. Аглицкий). Скорее всего, бомбежкой Одессы назвали тогда налет «неизвестных» самолетов на Очаков. О бомбежке Ровно в самом начале войны я вообще никогда ничего не слышал.
33
Вероятно, подобные телеграммы в ту ночь получили многие советские руководители и военачальники.
34
Сталин стал наркомом обороны 19 июля 1941 г.
35
Определенно, перечень объектов первых бомбежек на рассвете 22 июня 1941 г. представляет какую-то особую тайну, ибо абсолютно все называли и называют разные советские города, которые были объектами первой бомбежки. В данном случае все три города, якобы названные Молотовым Шуленбургу, на рассвете 22 июня не бомбили: первая бомбежка Одессы была 22 июля, Минск впервые бомбили 24 июня (есть сообщение, что 23 июня), а Киевский аэродром в Броварах – 22 июня между 9.00 и 10.00 (см. [91, с. 191]). Самое интересное, что выступивший в этот же день в 12.15 по радио Молотов назвал четыре города, подвергшихся немецким бомбардировкам: Житомир, Киев, Севастополь, Каунас, из которых Хильгер упомянул лишь один Киев. Пора, наконец, разрешить эту загадку!
36
«Незадолго до пяти часов утра 22 июня 1941 года мы с Молотовым в последний раз пожали друг другу руки и вместе с Фридрихом Вернером графом фон дер Шуленбургом я покинул Кремль… Это не было простым расставанием. Это был конец трудов всей моей жизни. Я понимал, что это был и конец Германии. Граф фон дер Шуленбург, германский посол, только что сделал формальное заявление советскому министру иностранных дел, объявив о гитлеровском вторжении в Россию» [124, с. 10].
Украинский историк Н. Добрюха: «Писатель Иван Стаднюк в свое время поддерживал на редкость откровенные отношения с Молотовым». И вот что он рассказывает со слов Молотова: «…в ночь с 21 на 22 июня между двумя и тремя часами ночи на его даче прогудел телефонный звонок. На другом конце провода представились: “Граф фон Шуленбург, посол Германии… ” Посол просил срочно его принять. Чтобы передать меморандум об объявлении войны… Молотов назначает встречу – в наркомате – и тут же звонит Сталину на дачу. Сталин: “Езжай, но прими немецкого посла только после того, как военные нам доложат, что агрессия началась. Еду собирать Политбюро. Ждем там тебя”» [37].
37
Советских «ведущих военных командиров», видимо, не могли отыскать утром 22 июня в первую очередь из-за того, что они выехали 20–21 июня на запад для руководства Великой транспортной операцией.
38
«На командный пункт прибыли поздно вечером, и я тут же переговорил по ВЧ с Н. Ф. Ватутиным… Затем генерал Н. Ф. Ватутин сказал, что И. В. Сталин одобрил проект Директивы № 3 наркома и приказал поставить мою подпись… “Хорошо, – сказал я, – ставьте мою подпись”. Эта директива поступила к командующему Юго-Западным фронтом около 24 часов» [45, c. 268–269]. Однако на архивном экземпляре Директивы № 3 стоит помета: «Отправлена в 21.15 22 июня 1941 г.». Значит, Жуков и Хрущев прибыли в Тернополь 22 июня до 21.00, потому что ее могли отправить только после согласования с Жуковым.
39
Мерецков узнал о начале войны из речи Молотова, которую слушал в поезде Москва – Ленинград, значит, выехал он 22 июня до появления у руководства страны информации о нападении немцев [81, с. 214–215].
40
Для людей, хорошо знающих кремлевский церемониал, это было серьезным намеком на то, что из Москвы уехал на отдых и Сталин, так как уже много лет они отдыхали вместе.
41
Отъезд из Москвы 6 июня 1941 г. посла Великобритании Криппса – отдельная тема, которую отечественные и зарубежные историки обходят. Независимо от того, по какой причине он уехал на самом деле, упоминание в Сообщении ТАСС от 13 июня 1941 г. его имени в связи с распространением информации о военном столкновении СССР и Германии делало его внезапный отъезд похожим на «отзыв посла». В такой ситуации Правительство СССР должно было готовиться, скорее, к войне с Англией, чем с Германией.
42
Речь Молотова прозвучала по радио 22 июня в 12.00 (по последним данным историков – в 12.15), и потом в течение этого дня ее девять раз зачитывал диктор Левитан.
43
А. Ф. Павлова, вдова генерала, в своем письме в ЦК КПСС от 20 апреля 1956 г. писала: «2 июля Павлов был вызван в Москву. Был на приеме у Молотова В. М. Вернувшись с приема, муж сказал мне, что давал Молотову объяснение причин отступления после боя на Березине… Затем муж сказал мне, что его оставляют командовать танковыми войсками к Тимошенко…» [108, c. 336]. Это косвенно подтверждает, что Сталин вернулся 3 июля, ибо 2 июля с Павловым вроде бы все решили, 3 июля он выехал на фронт, а 4-го был арестован, так как вернувшийся Сталин не согласился с решением Молотова.
44
В Сочи был аэродром, созданный специально для обеспечения нужд вождя во время его отдыха на одной из дач кавказского побережья Черного моря. Об этом аэродроме пишет в своих воспоминаниях генерал-майор Артем Сергеев, приемный сын Сталина, рассказывая, как проводил каникулы и отпуска на сочинской даче вождя: «…практически ежедневно прибывал самолет Р-5 фельдъегерской связи. Прилетал на находившийся на территории Сочи аэродром, предназначенный для легких самолетов: Р-5, У-2, тоже самолет Поликарпова, созданный еще в 20-х годах» [109, c. 59]. В трудное военное время этот аэродром вполне мог использоваться для самолетов Ли-2 и ПС-84, вмещающих 11 пассажиров.
45
Его взяли потому, что ни с кем другим из наркомата обороны Сталин просто не стал бы разговаривать. Поэтому весь удар в связи с военными неудачами и пришелся на него.
46
Выше я высказывал предположение о том, что идею поездки мог подкинуть кому-то сам Сталин, только остальные об этом не знали. И таким образом Сталин фактически устроил проверку своим соратникам, которая закончилась переходом реальной власти в стране от Политбюро (поэтому больше оно не собиралось ни разу за всю войну) к Государственному Комитету Обороны, в состав которого кроме трех членов Политбюро Сталина, Молотова и Ворошилова вошли два кандидата в члены Политбюро – Берия и Маленков.
47
Сталин никогда ничего не забывал. Поэтому, видимо, не случайно после войны практически все участники этой поездки, действительно проявившие инициативу или поддавшиеся на его уловку, но в любом
