шань шань шаньга —
да oтарыс мавтoма
пoрысь пон ройo оз увт
паньсo пеляс небось оз ну
видoмыд абу
тшын — синтo оз сёй
ошкисны ошкисны
да ошкo и пoрис
oшкамoшка петкoдлыны
льoм ю
ы ю
ыб грездлoн олысьяс
кoм вурысь
дзодзoг — зыряна
рака тoлысь
к у з ь ч ы ш ъ я н
oдя живет на р. вашка в деревне пожъя удорского района республики коми. когда oде было двенадцать лет — ее похитили вoрсы — демоны леса из тех что свистят и сипло поют в лесу. треск и скрип деревьев. стук и плач. жители деревни все как один в том числе oдины родители были уверены что с oдей случилась именно эта беда — тогда у самой кромки леса была найдена ее одежда и пихтовые иголки густо рассыпанные вокруг. вот здесь ее подхватили и понесли. — говорили старухи. через три года oдя вышла из леса — молча появилась на краю деревни и пошла к себе домой. говорили что через несколько дней oдя родила еловое полено, которое ее отец тут же сжег в бане, а oдя лежала на пологе отвернувшись к стене. сейчас oде тридцать лет — она живет одна — никто к ней не посватался — родители умерли давно — вскоре после oдиного возвращения из леса. когда oдя пропала — в деревне ее жалели, плакали, оставляли на пнях лукошки с пирогами чтобы лесные куролесы oдю отпустили; когда вернулась — стали бояться и втихомолку обвинять в ранней смерти собственных родителей. но мы ее очень любим. очень любим. если oдя нам вдруг приснится — мы просыпаемся в слезах. oдя невысокая — волосы светлые — короткие — под белым платком. грудь у oди неразвита настолько — что можно сказать отсутствует. коми сами по себе большие молчуны. но среди них oдя — первая молчунья. иногда она поет — песни ее просты:
пища oди — грибы и растения. животных она не ест. летом oдя купается — и ее кусают комары. осенью много ветра — вода в вашке становится серой — птицы кричат — деревья шумят особенно сильно. зимой oдя сидит дома. если выходит — подпирает дверь пешнёй. теперь в деревнях — даже если они по вашке, выми и мезени — не живут просто так. каждый при деле. oдя в пожъе не имеет статуса местной дурочки, слоняющейся задумчиво и живущей чем придется. oдя — библиотекарь в клубе. но что это за клуб и что там за книги? кто их видел кроме oди? там ничего нет кроме острого запаха дерева. мы очень любим oдю. мы глядим на нее во все глаза. нам дорога каждая минута ее жизни. деревня живет. и oдя — совсем не главный ее персонаж. пожъя — деревня женщин-икотниц и мужчин с разрушенными зубами, сбивающих куниц-сеголеток с самых верхних ветвей. икотницы садятся в лужи и кричат как выпи. oдя действует на них до странного положительно. при ней кликуши успокаиваются. oдя же не делает ровно ничего — только стоит рядом и плотно сжимает губы. икотницы сами бегут к oде. если ее нет дома — идут к ней в библиотеку. они не просят книг — но именно с ними oде приходится чаще всего встречаться на работе. oдя и две-три икотницы — такой вот читальный зал. когда икотницы засыпают — родственники уносят их домой. несмотря на это обстоятельство — еще никто в деревне не говорил об oде как о колдунье. oдя — это oдя. на ней лежит печать трехлетнего отсутствия в мире — и это всё. естественно — о том времени никто никогда с oдей не говорил. в деревне есть свои колдуны. и в соседних деревнях есть свои колдуны. кто-то роет землю — кто-то лижет топор — кто-то кувыркается через пни. а oдя — это oдя. и то что с ней произошло много лет назад — случай хоть и редкий — но не из ряда вон для деревень утонувших в болотах, окруженных такими лесами.
мы видим коми деревню и слушаем звуки внутри нее. мы смотрим на землю — и на траву — в глаза убитого горностая. фигуры народа коми одни за другими выстраиваются перед нами. ветер дует — комар звенит — расходятся круги по воде — oдя осторожно заходит в воду и не боится замерзнуть.
тема oди для нас — красная нить, рассыпанные рябинины: она не одна — но она единственная. мы видим oдю обычную: она идет — она стоит — она щурится — пьет кисель — она спит. через все происходящее в пожъе проходит oдина повседневность. и видя любой зауряднейший элемент этой повседневности мы всегда знаем — думаем — помним что oди касались демоны.
(тема похищения лесными демонами людей в целях сожительства довольно популярна у коми. действие также может происходить и в гайнском районе коми-пермяцкого автономного округа на малых притоках верхней камы. oдя говорит по-русски с сильным акцентом. oдя — кинорассказ.)
в лесу висят зеркала. в них нельзя смотреть. если посмотреть — лес заберет глаза — и оставит взамен глаза неживого зайца. с матовыми глазами такой человек вернется домой и попросит воды, потому что заячьи глаза очень грязные — все в соринках. промойте пожалуйста — скажет с порога. вернуть утраченные невозможно, а можно действительно очистить от сора новые — и жить хорошо или плохо — как все живут: играть свадьбу, соскакивать с табурета, рожать детей, ложиться на мох и плакать. мертвые заячьи глаза видят хорошо — только страшные. у нас-то никак до конца не привыкнут, а приезжий может сильно испугаться. потому что чаще всего дети в зеркала глядят — и ходят потом — очень жалко и страшно. в сёльыбе — агнюша, в большелуге — аня и света, павлик в кирике был, да отец его пьяный до смерти ведь пристукнул. а пьяных самих зеркала хорошо подлавливают. женщина в лесу уснула — идти не могла — потом открыла глаза — а зеркало стоит в траве у самого ее носа. зеркала прячутся: ищешь грибы — а оно
