служебные банкеты — надо бы не забыть… — это я лежа думаю — а вставать и записывать лень — ручку искать в потемках. наташа спит. с карнизов вовсю капает. дождь идет. странно тихо на улицах — ведь четыре часа назад наступил новый год. иногда под окнами протопает то одна то другая песня — кто-то крикнет ура — или блядь — или то и другое разом. и собачий лай. все повиснет в шуме дождя. а! — поэтому людей мало. новогоднюю проливную ночь я одну только могу вспомнить — новый 1995-й год — город назывался констанца — и рядом со мной лежала сестра моего товарища по имени юлия сырбу — и она не спала — несколько часов подряд играла пластинка румынских колядок в исполнении штефана хрушки — я вставал ее переворачивать — бесконечное количество раз — в потемках еще иглой тыкал в примерное место на пластинке где была моя любимая песня — про белый цветок — florile dalbe — флориле флориле дальбэ — улыбается юлия — трогает покусанную маленькую грудь — улыбается и молчит — со мной бесполезно разговаривать на румынском — ее трусы лежат в моей зеленой дорожной сумке — ее родители спят под нами на первом этаже — флориле флориле дальбэ. скоро захочется в туалет. долежу — и тогда уже запишу про ветлужский винный склад № 4.
второе января. мы с наташей на рынке. явились за капустой — калиной и клюквой. если снова вредную еду лопаем — то не значит что теперь совсем не нужно полезную есть. дождь уже не льет — но и снега в ветлуге совсем не осталось. наташа зачем-то купила графин. ну да — он смешной конечно. но я сам любитель графинов — и у меня их несколько. а я остановился перед молодой женщиной в кожаной куртке торговавшей намордниками и поводками — искусственными щенячьими косточками и мячиками для кошек. среди них — отсыревшая плоская коробка — а на ней зеленый попугай. написано — ‘potrava pro andulky’. чешский корм для попугаев. потрава про андульки. набежали слезы. наверное потому что крон-то у меня с собой ни одной как нарочно нет.
зачем тебе этот корм? — наташа улыбается. мы медленно идем домой. — насыпать в твой графин — и бросить с моста в ветлугу — хозяину реки. — ну нет. бросай без графина. жертвую мой заварочный чайник. — синий? — синий. — синий я полюбил. — вот и хорошо — нельзя же хозяину ветлуги ненужную дрянь кидать. — тоже мне — шаманка с реки нишань. ладно — найдем что кинуть. купим ему что-нибудь. ромовых баб и сушек. и фирменной водки ‘ветал’. — сушки ты может ему и кинешь… — ну что ты говоришь такое? кто из нас двоих читал устав маньчжурских жертвоприношений небу и духам — ‘маньчжурсай вэчэрэ мэтэрэ кооли битхэ’? — а корм зачем? — съездим в ионово — отдадим пике. нельзя же пройти мимо таких вот слов. я любил чехию. тоже в декабре. в градец-кралове ездил и в прагу. днями и ночами учил язык… — а почему попугай — андулька? — а черт его знает. наверное потому что живет в андах. — волнистые попугаи живут в австралии. — не может быть.
мы бросили сумки — и сразу пошли. перед выходом правда на кухне постояли недолго. то есть это наташа постояла опершись локтями о стол — а я наоборот — но это была моя инициатива: наташа понимающе ждала — а потом ругаясь поскакала в ванную. пока не стало темнеть нам надо быть на мосту. в сумке моей большая глубокая тарелка. ромовые бабы и водку купим. вместо сушек — кусок колбасы. (что ли ему одними ромбабами закусывать?) под мостом полынью промыло — очень теплым был весь декабрь — а последние дни лили ливни. едут с брызгами по мосту ‘газели’ — и прегрязные бортовые ‘зилы’. мы прижались к перилам. наташа держит тарелку — а я на нее все кладу. открываю бутылку. отдаю наташе. тарелку беру себе. мы внимательно смотрим в воду. я начинаю так: кэрани кэрани на восточной горе кэрани кэрани основалась кэрани кэрани взлетающая ввысь птица кэрани кэрани на горе чанлин кэрани кэрани береза чангиса кэрани кэрани на горе манга кэрани кэрани основался кэрани кэрани барсук манмоо… наташа на меня глядит. так говорила нишанская шаманка. — объясняю я. — красиво? …добрый хозяин реки ветлуги — живущий под мостом — здравствуй — другом нашим будь — не сердись на нас — в этом твоем любимом городе у твоей реки разреши нам долгую жизнь — долгую и счастливую… очень близко проносятся машины. …это от нас угощение прими любезно. — роняю тарелку — она летит. забираю водку — лью немного вниз — ветер ее сносит брызгами. говорю наташе: сделаем по глотку? — по глотку сделаем. делаем — коротко целуемся. …этот от нас напиток прими любезно. ну всё. может лучше было бы без бутылки? — спрашивает наташа. она не разобьется. — говорю я. — он сделает из нее вазочку — или колотушку — будет пьяным по коленкам бить — чтобы в воду не заходили.
второе января стало синим. мы наступаем в подмерзающие лужи. над вывесками магазинов ветлуги мигают огни — тонкие голые гирлянды-дети — они означают радость. я думаю им холодно. — наташа грустит. отвечаю: они позаботятся о себе — надеюсь. и о нас тоже. мы у дома — нам неполные тридцать лет. я открываю дверь своей декабрьской квартиры — включаю свет. посреди комнаты стоит наташино пианино — которое мы собирались перевозить сразу после праздников — в среду или в четверг. знакомых звать на это нелегкое дело — заказывать машину. хозяину ветлуги понравилась наша водка. — говорю тихо. и колбаса с ромовыми бабами. — говорит жена.
фигуры народа коми
вoр вoрлoн вoрлысь
вoрлы вoр вoрoн
вoркoд вoртoг вoрла
вoрын вoрысь вoрo
вoрлань вoрсянь вoрoд
вoртi вoрoдз
лес леса от леса
лесу лес лесом
с лесом без леса за лесом
в лесу из леса в лес
к лесу от леса по лесу
по лесу до леса
o д я
рoмпoштанъяс вoрын
мамo мунiс турунла
сана локтo
г о ж o м
анналoн потандорса
с ь ы л а н к ы в
oдзoс видз вылас
чoв олoм
ё д i
тoлo тoлo
ыджыд сыня ю
карасина пoнар
