смогли. Да и дворники не сумели до него добраться. Листья – плохая защита от дождя, но все-таки мы смогли снять фрагмент отпечатка с пальца. Эксперты сейчас с ним работают. Возможно, этот пузырек выбросил Верховцев. Если так, то он сам собирался Асю отравить. Она могла догадаться, заменить чашки…
– Ну а я о чем тебе говорю! – обрадовалась Полина.
– Это еще не все, – Илья сделал многозначительную паузу.
– А что такое?
– Павельев ее вину на себя взял. Он якобы видел, как Верховцев яд в кофе кладет. Дескать, должен был остановить его, но не стал этого делать. Его теперь за убийство привлечь могут…
– И что? – нахмурилась девушка.
– Ну, благородный поступок.
– А почему ты на меня так смотришь?
– Как?
– Как будто душу наизнанку выкрутить хочешь… Если ты ревнуешь, то зря, плевать я хотела на твоего Павельева…
Он действительно ревновал Полину, поэтому и смотрел на нее с подозрением. Но судя по ее реакции, она не завидовала сестре.
– Да нет, он не мой… Да и Павельев другой. Разговор о его брате, у них там с Асей роман, видимо.
– И он за нее в тюрьму готов сесть?
– Выходит, что так.
– Он же бандит…
– А это уже ваши семейные проблемы… Если киллера решите нанять, то это не ко мне, – пошутил Илья.
– Зачем киллера? Сам сядет. Если такой дурак…
– А если бы я твою вину на себя взял, ты бы меня тоже дураком назвала?
– Нет за мной никакой вины.
– Сейчас нет, а завтра начальника своего убьешь.
– Зачем я начальника своего убивать стану?
– Ну а вдруг он приставать к тебе начнет?
– Тогда убью. А потом тебе пожалуюсь… А если ты мою вину на себя возьмешь, то я скажу, что ты дурак. Мой самый милый и самый любимый дурак…
– А что, есть еще и не самый любимый дурак?
– Ага, Паша!.. Это называется, на дурной вопрос – дурной ответ… Кстати, Паша продолжает клеиться ко мне.
– Не понял! – возмутился Илья.
– Подошел ко мне недавно, про бриллианты спрашивать стал.
– Он-то откуда про них узнал?
– Не знаю, – замялась вдруг Полина и отвела в сторону взгляд.
– Та-ак! – Романов открыл ящик стола, достал оттуда небольшой фонарик, включил его и направил на Полину так, чтобы свет не слепил ей глаза. – А ну-ка давай, колись! Кто Паше про камни рассказал?
– Да ну тебя! – Девушка резко махнула рукой, выбила у него из рук фонарик и ойкнула, когда он с глухим стуком упал в мойку.
– Ты про бриллианты рассказала?
– Не то чтобы рассказала… Ну да, рассказала…
– Зачем?
– Сама не знаю, что на меня нашло…
– Я сегодня объявление дам. Ищу жену! Главное достоинство, чтобы она была неболтливой. Можно и с недостатками, пусть она будет неразговорчивой…
– Это что, шутка такая? – беспокойно глянула на Романова Полина.
– Ага, шутка. Но с долей правды… Сестра твоя в историю из-за своего длинного языка вляпалась. Ты, я смотрю, тоже хочешь вляпаться…
– Думаешь, Паша искать эти бриллианты начнет?
– Думаю, что тебе поменьше языком болтать надо.
– Ты меня обидел! – надулась Полина.
– Можешь набрать ведро воды и вынести его на улицу.
– Что?!
– А то, что на обиженных воду возят…
– Вы очень любезны, господин полицейский!
– Любимый полицейский, – поправил Илья. И не дожидаясь возражения, сказал, что ему пора идти.
– Что, сегодня не ждать? – у порога грустно спросила девушка.
– Ну, это смотря, какой будет поездка. Если удачной, то к обеду вернусь…
– А куда едешь?
– Не скажу.
– Почему?
– А вдруг ты Паше своему расскажешь?
– Во-первых, он не мой. А во-вторых, он просто так спросил, для поддержания разговора. Он же понял, что мне интересна эта тема, вот и завел разговор…
– Главное, чтобы в постель тебя не завел. Для поддержания разговора.
– Даже не мечтай!
Илья чмокнул Полину в щеку, вышел из дома, спустился во двор, сел в свою «Шкоду». Шульгин будет ждать его в отделе, именно поэтому он и не отказался взять бутерброды.
Ася Верховцева находилась в камере временного задержания. Условия там далеко не самые худшие, но все-таки бутерброды и чай лишними быть не могли.
Илья прошел прямо к ней в камеру, поставил на стол сумку, вынул термос с чаем, пакет с бутербродами. Ася лежала на койке под простыней и с удивлением смотрела на него.
– И что это все значит?
– Завтрак от любимой сестренки. Времени мало было, а то бы Полина рогаликов напекла. Или плюшек. Или еще чего-нибудь…
– Вы что, у нее были?
– Нет, она у меня была. И была, и есть. Разве я вам не говорил, что мы живем вместе? Заявление в загс будем подавать…
– Нет, не говорили…
– Ну, тогда она все расскажет. Я ей сегодня встречу с вами организую… Ладно, приятного аппетита! Не буду вам мешать!
– Вы уходите?
– Да, ехать надо, друга искать.
– Какого друга?
– Вы же говорили, что у Егора друг в Москве был, еще в девяносто седьмом.
– Так вы его найти хотите?
– Хочу. Боюсь, что долго искать придется… Вот если бы знать, какой это друг – школьный, армейский… Ладно, мы сами узнаем. Надо будет, в часть поедем, где Егор служил…
– В часть надо ехать, – кивнула Ася. И ладошкой прикрыла рот. Но поздно уже – вылетело слово. Да и Полина ничем не лучше, такая же болтливая. Но с Аси хоть польза есть, а чем обернется откровение Полины с Пашей, пока не ясно. Нехорошее предчувствие тревожило душу Ильи, но нет у него времени заняться этим парнем.
– Значит, армейский дружок у Егора был?
– Он Юре так сказал. Юра мне признался. Егор медбратом в санчасти служил, а этот его друг приходил к нему в процедурную, чай они там пили, разговаривали. Только Егор сомневался, что этот друг его примет.
