Во дворе стояла полная тишина, только было слышно, как шелестит в кронах деревьев ветер и стучит по крышам дождь. Ни души во дворе, и в доме Костиных свет не горит. Никто не помешал им уехать, да и не собирался, похоже, мешать.
Домой они с Леонидом уехали, но Москва догнала их в лице подполковника из уголовного розыска. Этот человек был в штатском, но, глядя на него, можно было догадаться, какие звезды он носит на погонах. И сам он большой, и звезды такие же не маленькие…
– Кто вам сказал, что у нас могло быть что-то с Остроглазовым? – удивленно смотрела она на Кручу.
Внушительный у него вид, чувствуется в нем гранитная крепость. За таким мужчиной женщины обычно чувствуют себя как за каменной стеной. Но только его женщины, которых он обязан защищать. А Элла для него если не враг, то уж точно не друг. Он приехал допрашивать ее, вытягивать секреты, которые нельзя раскрывать. Ведь она уже знает, что произошло с Вадимом, поэтому и чувствует себя неуютно под пытливым, немного ироничным взглядом столичного сыщика. Эти глаза смотрят прямо в душу, но ему не добраться до ее потаенных глубин.
– Никто не говорил. Просто мысли такие появились. Девушка вы очень красивая, Вадим таких любил… Он не предлагал вам фотосессию?
– Что, простите?
– Обычно своих девушек он фотографирует в купальнике. Кстати, это у него неплохо получается.
– Я не его девушка. И никогда ею не была. И я не понимаю, почему вы разговариваете со мной в таком тоне, как будто я какая-то падшая женщина!
– У меня даже в мыслях такого нет, – покачал головой Круча.
– Нет есть, если вы думаете, что у меня могло быть что-то с вашим Остроглазовым.
– С моим? Нет, он не мой.
– И не мой тоже. Я вообще в первый раз его видела. И хорошо, что в последний.
– А что здесь хорошего? – зацепился за слова подполковник. – Человек погиб, и вы считаете, что это хорошо?
– Я считаю? Нет, я так не считаю. Жаль, конечно, что так случилось. Но Вадим не сват мне, не брат, и я оплакивать его не собираюсь…
Элла уже знала, что произошло с Вадимом. И Серафима звонила, рассказывала и спрашивала, как такое могло произойти, да и сам Круча успел вкратце объяснить суть произошедшего.
– Но все-таки это не очень хорошо, что Вадим погиб.
Эти глаза все глубже ввинчивались в душу, и Элла теряла уверенность в себе. А ведь она действительно почувствовала облегчение, когда узнала, что Вадима больше нет. Ведь больше она его никогда не увидит, а значит, не попадет под власть его мефистофельского обаяния.
– Я не говорила, что это хорошо. Не надо цепляться за слова.
– О чем вы с ним говорили?
– Когда?
– А вы с ним разве не говорили?
– Я? С ним? Нет, не говорила.
– А почему тогда вы спросили, когда?
– Вот я и спрашиваю, когда я могла с ним говорить? Не говорила я с ним.
– Почему? Вы же столько часов провели с ним за одним столом.
– Да, мы сидели с ним за одним столом, но по разные стороны. У мужчин своя компания, у женщин своя. А Вадим как будто был сам по себе. Сначала стоял, потом сел, причем с таким глубокомысленным видом, словно он какой-то великий философ. Никто не обращал на него внимания, так он любовался сам собой…
– Интересное наблюдение. Только вот непонятно, если вы не обращали на Вадима внимания, то как вы сделали такое наблюдение?
– Почему я не обращала на него внимания? Обращала. Парень он видный, с этим не поспоришь.
– Может, он вам понравился? Может, захотелось перекинуться с ним парой слов? Наедине. Ночью.
– Что это за намеки? Почему вы так со мной разговариваете? – возмутилась Элла.
Она теряла самообладание, но именно этого, казалось, и добивался Круча. И он не замедлил нанести удар.
– Потому что на упаковке с презервативом были обнаружены отпечатки ваших пальцев.
– На упаковке с презервативом? – потрясенно переспросила она.
– Вы предложили Вадиму презерватив, он отказался, – непроницаемо смотрел на нее подполковник.
Не человек он, а монстр какой-то бездушный. И взгляд у него ледяной, замораживающий, под ним Элла вдруг почувствовала себя на берегу пруда в ту злополучную ночь, когда погиб Вадим.
– Я не предлагала ему презерватив, – мотнула она головой.
– Хотите сказать, что это Вадим предложил вам?
Круча смотрел на нее, как удав на кролика, и она невольно шагнула ему в пасть. И даже кивнула. Но в этот момент в комнату вбежал Олежек, тронул Эллу за коленку и этим вывел из транса. Подбородок ее прилип к груди. Не кивала она, соглашаясь, просто хотела посмотреть на Кручу исподлобья, из-под нахмуренных бровей, чтобы выразить этим свое возмущение.
– Мама, я гулять хочу! – Олежек умоляюще смотрел на нее.
– Не сейчас, я занята. Поиграй пока.
Олежек кивнул, опустился на пол прямо перед ней и стал возить по полу маленькую машинку, выдавливая из себя звук мотора.
Круча внимательно посмотрел на Олежку. Похоже, от его проницательного взгляда не укрылось, что сын у нее аутичный. Он уже не слабенький, иммунитет у мальчишки хороший, но определенная задержка в умственном развитии ребенка чувствовалась. Ему в октябре будет семь лет, но в школу он в этом году не пойдет. Рано, не потянет он программу первого класса. Тяжело ему дается учеба, очень тяжело. Такое вот наследство оставил ему родной папа.
– Хороший у вас малыш, спокойный, – улыбнулся Круча.
Но Элле его улыбка не понравилась. Она была на взводе, на грани истерики.
– На что вы намекаете?
Да-да, намекает он. Ребенок не совсем нормальный, Элла сама в этом виновата. Больше рожать она не собиралась. Олежку бы на ноги поставить.
– Я намекаю? – с искренним удивлением посмотрел на нее Круча. – Я ни на что не намекаю.
– Что вы все время в душу ко мне лезете? – истерично воскликнула она. – Что вам от меня нужно?
– Мне правда от вас нужна… И успокойтесь, пожалуйста, ребенка не пугайте!
А Олежек действительно уже смотрел на нее, личико скривилось, сейчас из глаз хлынет соленый дождь. Элла подхватила его на руки, прижала к себе, шагнула в сторону, легонько покачивая сына из стороны в сторону.
– Баю-баюшки-баю, не ложися на краю!..
С нормальными детьми это бы не сработало, но у Олежки особый случай, поэтому личико его разгладилось, глаза закрылись. Рефлекс у него – если мама поет колыбельную, значит, пора спать. А ведь он заснет, обязательно заснет. Надо только подождать немного. А время, кстати говоря, работало на Эллу. Она уложит Олежку спать, а заодно успокоится.
Глава 13
Квартира у Ковальских была не очень большой, обыкновенная «трешка», никакой элитности в планировке, да и дом типовой, в спальном микрорайоне. Ремонт они сделали хороший, но без претензии на роскошь, мебель приличная, но далеко не самая дорогая. Может, поэтому Ковальские и не приглашали к себе Костиных и Муравлевых, чтобы не ударить в грязь лицом. Жили они явно небогато, но, возможно, Леонид Артемьевич нарочно так скромничал, чтобы не привлекать к себе внимание компетентных органов. С коррупцией действительно начали бороться, и, что бы ни говорил простой обыватель, за нее уже действительно стали сажать. Далеко не все, конечно, попадают под новую гребенку борьбы со стяжательством, многим, прежде всего крупным функционерам разных мастей, удается избегать наказания,
