Да, это ниточка. Точнее, не ниточка пока, а тонкий волосок, самый кончик! И тянуть за него нужно очень осторожно! Гошку бы сюда, вдвоем намного легче такие беседы вести. Грубо давить на Ларикову сейчас нельзя, она может испугаться и наделать глупостей. Свяжется, например, с тем самым сообщником и прикажет ему избавиться от мальчика. Нет, от меня сейчас требуется сочувственное понимание и мягкое убеждение. Скорбно поджав губы, я покачала головой:
– Я очень хочу верить вам, Лена. И надеюсь, что вы действительно говорите правду. Но тогда остается вопрос: где Игорь?
– Игорь, – горько всхлипнула она. – Да если бы я знала, что влипну из-за этого гаденыша в такую историю, близко бы к нему не подошла! А теперь… что мне теперь делать?
– Надо думать, как спасти мальчика, – мягко намекнула я. – Расследовать убийство Кораблевой нас никто не нанимал. Главное сейчас, чтобы Игорь вернулся домой целым и невредимым. Самое главное. Именно от этого будет зависеть все остальное.
Я замолчала и многозначительно уставилась на Ларикову.
Елена вздрогнула и на мгновение закрыла лицо ладонями. Потом с силой потерла щеки и вымученно улыбнулась:
– Устала. И пить хочу. А вы?
– Я тоже, – с готовностью кивнула я.
Напряжение, сгустившееся в комнате, резко ослабело.
– Чай или кофе? – любезно предложила она.
– Не затрудняйтесь, – благовоспитанно попросила я. – Что вы будете, то и я.
– Тогда кофе, – решила Елена и скрылась на кухне.
Ф-фу, наконец-то я получила некоторую свободу действий! Я бесшумно поднялась с кресла и подошла к напольной вазе с искусственными подсолнухами, украшающей угол комнаты. Не знаю, кого благодарить за этот дизайнерский изыск, саму Елену, Сергея или покойного супруга Екатерины Алексеевны, но для моих целей этот шикарный букет подходит просто идеально. Я прикрепила микрофон, замаскировала его широким желтым лепестком и сделала два шага назад. Как я и говорила – идеально. Все, что будет говориться в квартире, я теперь и услышу, и на пленку запишу. Еще один микрофон я прицепила к знакомой сумочке, на случай если мадам Ларикова выйдет из дому.
Я вернула сумочку на столик и тут же снова взяла в руки. В прошлый раз в сумочке лежали водительские права. И если я хочу за Еленой присмотреть, то надо бы облегчить себе будущие труды. На то, чтобы достать права и посмотреть, какая именно машина находится во владении Лариковой Елены Константиновны, у меня ушло не больше десяти секунд. Еще десять секунд на то, чтобы достать сотовый и сделать короткий звонок Нине. Всего пять слов: «позвони мне через пять минут». Выполнив все это, я успела вернуться в кресло, комфортно устроиться в нем и даже сделать несколько пометок в записной книжке, прежде чем в комнату вернулась хозяйка.
Елена, радушно улыбаясь, внесла серебряный поднос, на котором стояли две кофейные чашечки, сахарница и пластиковая упаковочка с порцией сливок. Решительно опустила поднос мне на колени и быстро сняла одну чашку, ту, что стояла справа от сахарницы. Объяснила простодушно:
– Я себе сахар уже положила. А вам не знаю сколько, кладите сами. И сливки, если хотите. Я-то пью черный.
Не могу сказать, что меня обрадовала такая забота. Елена клянется, что никого не убивала, и я ей почти верю, но неприятно, что тяжелый поднос стесняет движения. Конечно, в случае необходимости я его просто сброшу на пол, не побоюсь ковер испортить, но пару секунд на этом движении непременно потеряю.
Я подняла чашку за изящную ручку и притворилась, что сделала глоток. Пить кофе я не собиралась – ни хозяйка, ни способ приготовления доверия у меня не вызывали. Елена, я уверена, причастна к похищению Игоря, да и с убийством Кораблевой не все ясно. Кофе она на кухне одна готовила и чашечку свою сразу схватила, не дав мне возможности выбрать. Сахар она себе, видите ли, уже положила! А мне чего подсыпала?
Вас интересует, почему я сразу от кофе не отказалась, если не собиралась его пить? А как бы я тогда, по-вашему, сумела микрофоны по местам распределить? Мне было нужно, чтобы Елена из комнаты вышла. И теперь я безмятежно нюхала кофе и ждала звонка, который даст мне повод удалиться.
Ниночка не подвела. В тот момент, когда я, изображая неземное блаженство, в третий раз поднесла чашку к губам, у меня в сумочке заверещал телефон. Я охнула, засуетилась, выплеснула значительную часть кофе на поднос и достала телефон.
– Слушаю!
– Ты еще у Лариковой?
– Да, – ответила я ей. Потом добавила, уже для Елены: – Что, прямо сейчас?
– Хочешь красиво уйти? – засмеялась Нина. – Мадам вызывает настолько серьезные подозрения?
– Да. Сию минуту выезжаю.
– Это правильно. Кстати, имей в виду, мы снова в деле. Только что заезжал Лариков, он передумал. Решил, что с нашей подстраховкой вернуть ребенка живым и здоровым больше вероятности.
– Хорошо.
На душе у меня стало намного легче. До сих пор мысль, что мы, хоть и с самыми лучшими намерениями, нарушаем строгий и определенный запрет Сергея, меня немного нервировала. Я убрала телефон в сумочку и виновато улыбнулась:
– Извините, Лена, работа. Начальство срочно вызывает.
– Да-да, конечно. – Она забрала у меня поднос и, поколебавшись, спросила: – Но мы с вами договорились? Вы будете мне помогать?
– Вы поклялись, что не убивали Кораблеву…
– Да не убивала я, не убивала! Ну что мне теперь, землю есть, чтобы поверили? Не убивала, и представления не имею, кто это мог сделать!
– Тогда считайте, что предварительного соглашения мы достигли. Я имею в виду, что если у милиции появятся к вам вопросы, то звоните. Ничего не обещаю, сами понимаете, но помочь постараюсь. Что касается похищения, тут вам только молиться. Если Игорь, целый и невредимый, вернется домой, ваше положение намного упростится. Одним словом, звоните. – Я протянула картонный прямоугольник визитки.
Выйдя из подъезда, я оглядела двор. В документах на машину обозначена вишневая «ауди». Где же она? А, вот, под деревом стоит! Номер совпадает, очень хорошо. Теперь пройти мимо, быстро наклониться, сунуть ладонь под крыло… «Маячок» крепко прилип к теплому металлу. Теперь, куда бы Ларикова ни поехала, я от нее не отстану. Я почти бегом вернулась к нашему «москвичу», прыгнула на сиденье и включила приемник. И сразу услышала раздраженный голос Елены:
– Тебе хорошо говорить, про тебя никто не знает! А надо мной они кружат, как стервятники! Что? Нет, конечно, глупо было бы теперь… а я говорю, глупо! Как он, не просыпался? Откуда я знаю, может, и проголодался! А это ты хорошо придумал. Что? Нет, нет, не вздумай! Ох, просто не знаю. Я так не могу. Сейчас приеду, и мы все обсудим.
Не зря я задержалась, отыскивая машину Елены, – жучок на ее «ауди» мне очень пригодится. Осталось только связаться с офисом, доложить о последних событиях. Я достала телефон:
– Ниночка, Гоша рядом?
– А где ж ему быть, – нервно ответила Нина. – Ты скоро вернешься? У нас новости есть.
– Новости у меня и самой есть, – похвасталась я. – Судя по всему, Ларикова собирается ехать к мальчику.
Нина ахнула и щелкнула рычажком громкой связи. Тут же меня оглушил Гошкин крик:
– Ритка!
– Тише. – Я отодвинула трубку от уха. – Что ты орешь?
– Я? Ору? – удивился напарник, но голос понизил. – Наверное, это связь барахлит. Так что, ты расколола Ларикову?
– Скорее, заставила нервничать. Напугала, нашпиговала микрофонами и ушла. А она сразу позвонила кому-то и сказала, что сейчас приедет. Что надо все обсудить. И я думаю, она собирается именно туда, где
