– Это она от зависти. Ей с нами хочется. – Он потрепал меня по голове и голосом доброго дядюшки сказал: – Так и быть. Можешь проводить меня до забора.
Как будто мне его разрешение требовалось!
Очевидно, земля здесь была необычайно плодородная – бурьян, по крайней мере, уродился знатный. Совсем не мелкие Гоша с Витей, сделав два шага, скрылись в нем с головой. Я попробовала проследить за ребятами, но ничего не увидела: они шли словно индейцы в лесу – ни один сорняк не покачнулся.
Я вернулась к машине, послушала немного, как Ларикова с Перегудиным звякают ложками и чавкают. Интересно, это они прилично есть не умеют или просто техническая запись звук усиливает?
В наушнике раздалось невнятное бормотание, и я встрепенулась:
– Что?
– Кроты, – шепотом ответил Гоша. – Понарыли ловушек. Сволочи.
Еще несколько мгновений тишины, потом Витя шепнул:
– Вот окошко. Пригнись, я посмотрю.
– И почему всегда я? – сдавленным голосом пожаловался Гошка. – Почему всегда ты по моей башке в грязных башмаках топчешься?
– Хочешь, я тебе шампунь на день рождения подарю? Ага, вон он, парень! Действительно спит. Надо же, пацан мелкий, а храпит так, что на улице слышно. Но через окошко я не пролезу, слишком маленькое.
– Значит, хватит на этого малька любоваться! Слезай!
– Береги уши… оп!
Я не выдержала:
– Ребята, вы правда нашли мальчика?
Отозвался Гоша:
– Если Ларикова не поставила похищение пасынков на поток, то здесь должен быть именно Игорь. Сейчас мы его достанем.
Несколько секунд тишины, и снова голос Вити:
– Замри. Это еще что такое?
– Ты будешь смеяться, но это сигнализация, – добросовестно объяснил ему Гоша.
– Какого черта они…
В кармане снова завибрировал телефон.
– Я тебя выгоню! – прошипел шеф. – Что происходит?
– Все по плану. Ребята двигаются к дому, но там что-то непонятное. Гошка сказал, сигнализация.
– Какая именно?
– Ё-о-перный театр! – восхищенно пропел Гоша. – Это же надо, из простых консервных банок такую хрень соорудить! Осторожнее!
Кириллов хрипло выругался.
– А ты говорил – не будет колючки, – укорил его Гошка. – Перегудин-то, оказывается, на все руки мастер!
– Ненавижу самодеятельность. Кулибин задрипанный.
– Маргарита!
Это уже был какой-то возмущенный свист.
– Да-да, Сан Сергеич, я здесь. Просто, похоже, Витя на колючую проволоку напоролся.
– Кириллов? – не поверил шеф. – Простую колючку обойти не сумел? Ты, наверное, что-то не поняла.
Я не стала спорить, тихонько стукнула ногтем по микрофону:
– Гоша! Шеф спрашивает, что у вас там?
– Перегудин остряком оказался – минное поле тут устроил. Ничего, сейчас мы дорожку расчистим. У меня маникюрный набор с собой.
– Гоша говорит, что сейчас они подойдут к сараю, – слегка откорректировала я сообщение напарника.
– Хорошо. Мы с Сухаревым уже подъезжаем. Смотрите, чтобы паренька в суматохе никто не зацепил.
– Понятно. – Я кивнула, хотя в этом не было необходимости. – Ребята, вы меня слышите?
– Слышим, не ори. – На этот раз голос Кириллова.
– Сухарев с группой уже рядом. Баринов велел присмотреть за мальчиком.
– Ща присмотрим, – лениво откликнулся он. – А что там Ларикова с Перегудиным?
– Кушают. Чавкают на два голоса.
– Вот и хорошо, пусть кушают, – одобрил Гоша. – Сейчас я замок сниму.
– А я пока здесь послушаю. – Очевидно, Витя сообщил это мне.
За этим последовало несколько минут тишины. То есть не полной тишины, конечно. Легкий шорох, еле слышный звук трения металла о металл, скрип половиц… Гошка при всех его талантах не сумел бесшумно пройти по старому полу сарая. Сопение, переходящее в довольно внушительный храп, и наконец Гошкин шепот:
– Рита! Мальчик у меня.
– Есть! Сан Сергеич, слышите? Мальчик уже у Гоши!
– Хорошо. Мы через пару минут будем на месте.
– Рита, ты готова? Принимай пацана!
Я выскочила из машины, подбежала к забору и просунула голову между досками. Потом решила, что нужно подготовить более удобный проход – схватилась за одну из досок и дернула изо всех сил. Она оторвалась так легко, что я чуть не упала. И кажется, получила десяток заноз в пальцы. Раздраженно забросив доску на участок, я снова стала вглядываться в бурьян. На этот раз напарник пробирался сквозь заросли совсем не так ловко – я видела, как качаются высокие стебли. Наконец Гошка подал мне мальчика:
– Хватай!
Ух ты! Меня обманула легкость, с которой Гоша нес Игоря, и я, получив на вытянутые руки спящего Ларикова-младшего, едва не уронила его. Ничего себе ребеночек! Хотя чему удивляться – детство у мальчика далеко не голодное.
– Дамочка собирается уходить, – предупредил Кириллов.
– Попроси ее задержаться. – Гоша подмигнул мне и снова исчез в сорняках.
Я неловко прижала к себе Игоря, подтащила к открытой задней дверце «москвича» и уложила на сиденье. Игорь пробормотал что-то и лягнул меня в бедро. Потом повернулся на бок и снова захрапел. Я достала из багажника шерстяное одеяло и укрыла его. Вытерла взмокший лоб и доложила всем заинтересованным лицам:
– Мальчик в машине.
– А что ты так пыхтишь? – недовольно спросил Баринов.
– Он тяжелый. – Я действительно пыхтела.
– Что там тяжелого? Распустил тебя Гошка, давно со штангой не гонял.
Злорадное хихиканье, раздавшееся в наушнике после начальственного выговора, мне опознать не удалось – с одинаковой вероятностью это мог быть и мой ехидный напарник, и вредный Витька Кириллов.
– Как он? – Александра Сергеевича не волновали мои чувства, его интересовало состояние освобожденного пленника.
– По-моему, все в порядке. Спит. – Я потерла бедро. На джинсах четко отпечатался след от кроссовки Игоря. – И лягается.
– У него судороги? – встревожился шеф.
– Какие судороги? – Я попробовала отряхнуть джинсы, но только размазала грязное пятно. – Просто лягается. Вы еще далеко?
– А ты нас не видишь?
– Мы видим, – ответил вместо меня Гоша.
