годности.
Вера с сыном Андреем долго рассуждали, сидя в электричке, о прелести крылышек в KFC. Андрей сладостно закатывал глаза и говорил, что для него это как для кота валерьянка.
- Не могу пройти мимо спокойно, - расписывал он свои удовольствия глядя в скучающие глаза Людмилы Львовны.
Людмила Львовна молчала и молча смотрела на Веру - свою младшую сестру и её сына.
- А мы не хуже сделаем,- сказала Андрею Вера,- специями натрём, пожарим, тоже будешь глаза закатывать. Перец на даче точно был.
Собственно, они ехали открывать сезон.
- Самое вкусное в курице - это грудка, - серьёзно сказала Людмила Львовна и добавила, - и полезное. Я раньше ножки жаренные очень любила, только кожу никогда не ела.
- Жаренная кожа - это самая вкуснятина! - заметил Андрей.
- Всё это вредно. Я тоже в молодости не думала об этом.
- Надо, тётя Люся, поесть в молодости так, чтобы когда по здоровью будет нельзя, не сожалеть.
По дороге от железнодорожной станции к дому решили, что Вера с Андреем займутся уборкой мусора, принесут воды, а Людмила Львовна приготовит суп из курицы и пожарит куринные крылья.
- Что в них есть? - удивлялась выбору младшей сестры и её сына она. - Кожа да кости.
- Люся, ты ничего не понимаешь,-весело отмахивалась Вера.
Андрей наносил воды, потом пошёл помогать матери убирать мусор с участка. Сжигали его в бочке, которую специально держали для этого, выкатили из сарайчика ещё две для сбора дождевой воды, поставили прямо под сливы с крыши над крыльцом. Людмила Львовна стояла за столом, резала на разделочной доске, большим ножом сбрасывала это в кастрюлю, которую было не видно с улицы в окно, но движения были понятны, как и помешивания. Андрей отдыхал, усевшись на крыльце, и чувствовал сладкий запах жарящейся курицы и чеснока. Он думал о крылышках и подгонял время к обеду. Он знал, что за работой оно проходит быстрее.
На крыльцо вышла Людмила Львовна с белым полотенцем в руке и сказала, обращаясь к Вере:
- У меня всё готово можем обедать.
Мыли руки под умывальником, громко гремя железным клапаном. Андрей по домашней привычке посмотрел под крышку сковороды и увидел две румяные хорошо прожаренные куринные ножки.
- Мама! - позвал он. - Что это?
Вера тоже увидела под крышкой ножки. А что там могло быть, если Людмила Львовна пожарила именно их, а крылья бросила суп.
- В них хоть мяса много,- безапелляционно сказала она.
- Люся!- едва не взвыла Вера.- Какие ножки?! Мы же договорились.
Когда-то давно Людмила Львовна, уже будучи девушкой, ездила в гости к дяде Саше и тёте Вере и часто брала с собой маленькую Веру, совсем не похожую на ту, что из фильма. Своих детей у дяди Саши и тёти Веры не было, и Веру они очень любили, да и Люсю тоже. И всегда были очень рады их видеть у себя в однокомнатной квартире на шоссе Революции. У дяди Саши был фирменный обман, он говорил наивной Вере, что умеет делать из одной курицы четыре жаренные ножки. И Вера даже будучи взрослой не верила Люсе, что это был розыгрыш и куриц было две.
Во всём виноваты…
Коля не хотел засыпать, а потом не хотел просыпаться, все выходные провёл, как на иголках, всё время вспоминая пятничный вечер. И вот понедельник. Утро. Об этом его известил будильник в «фуфоне» (так ласково Коля называл свой «iphone»).
И дёрнул же его чёрт начинать этот разговор с Глафирой Юрьевной Черновой! Кто же знал, что она так отреагирует. А она сказала:
- Вы страшный человек, Николай!
Чёртов Гальяно!
И что теперь делать? Какой подлянки ждать от Глафиры …Юрьевны? Начальника! Блин!!!
А было всё так:
Решили сходить после работы в кафе, посидеть. Коля не горел желанием идти вместе с двумя пятидесятилетними тётками, лысым мужиком и весьма юной особой по имени Кристина куда-либо вечером и никогда не хотел. Но от коллектива тоже не хотелось откалываться, тем более был повод - одно важное решение висело на волоске, а они долбили-долбили всем отделом и всё- таки добились своего. Рассказывать долго, но очень похоже на выигранный матч с трудным соперником.
И вот они, как победители, сели в кафе вокруг столика, долго решали, что заказать, обсуждали, шутили. Кто-то пару раз пробовал суши-роллы, кто-то был знатоком, кто-то не хотел их и пробовать,- пять человек и столько мнений. Ещё заказали пиво.
Пока ждали заказ ещё раз посмаковали свою победу, делились, кто о чём думал и в какой исход верил, отмечали какие-то мелкие нюансы и в пылу борьбы незамеченные полутона.
Принесли заказ, и тема еды надолго увела разговор к своим воротам. Все названия, кажется, давно выучены, и грудные дети запомнили, что брать надо либо «Филадельфию», либо «Манхеттен - 2», и обсуждать остальное - это топтаться возле главного. Но все всё ровно обсуждали, запивая пивом, «что это у меня такое?», кто-то не умел есть палочками и это тоже всех заботило.
А потом заговорили о Гальяно, который модельер. И надо сказать, что ни один из присутствующих не имел в своём гардеробе ничего из его коллекций и даже поддельными вещицами не обладали.
Кажется Кристина сказала:
- Я поддерживаю Натали Портман, то, что он сказал, ни один нормальный человек позволить сказать себе не может.
Что-то ещё говорили, и в какой-то момент Глафира Юрьевна возмутилась:
- Пожилой паре сказал, что их мало сжигали в газовых камерах!
- Они вроде не пожилые были,- вот в этом момент Коля и встал на скользкую дорожку, но Глафира Юрьевна этого не заметила.
- Да это не так важно, Николай, просто то, что он сказал, в нормальном обществе преступление.
- Глафира Юрьевна, а вот если посмотреть с другой стороны, он был пьян, как свинья…
- Да не может быть никакой стороны. Какая мне разница, пьян он или нет.
Лысый мужик, которого звали Пётр Александрович, очень любил вспоминать жизнь в СССР. Точнее, может и не любил, но очень часто о ней рассказывал:
- В Союзе за преступление в пьяном виде давали меньше срок,- заметил он.
- Пётр Александрович, в Советском Союзе много чего было неправильного.
- А вот я к этому и веду, пытался продолжить Коля,- что пьяный человек может такого наговорить, о чём утром будет сильно жалеть.
- Не я это придумала, что у трезвого на уме, то у пьяного на языке.
- Глафира Юрьевна,- вмешался Пётр Александрович,- поверьте моему опыту, это далеко не так.
Людмила Сергеевна - вторая тётка лет пятидесяти - засмеялась:
- Боже, как много я узнаю.
- Дело даже не в том, что он был пьян,- Коля решил раскрыть свою мысль,- с Гальяно всё понятно, то, что он сказал, отвратительно. Меня удивляет другое, зачем эта женщина пошла к журналистам? Она, когда шла, она знала же, что будет скандал.
