подошва, и правда, оплавилась. Весь мой прекрасный новоиспеченный гардероб теперь можно выкинуть. Блузка, исперченная крупинками гари, была безнадежно испорчена и пахла дымом.
Я вдруг расхохоталась.
Он посмотрел на меня.
– Ты чего?
Я не могла ответить. Смеялась. Он тоже – сначала скупо улыбнулся, потом заржал.
– Чего мы смеемся?
– Потому что… Посмотри на нас. Мы маньяки. «От заката до рассвета»… Нас с тобой арестуют, если мы в таком виде…
– Точно! – Он еще смеялся, но вид у него стал озабоченный. – Давай-ка прямо сейчас шопинг совершим.
Мы уже выехали из города и пробирались по окрестным поселкам. Остановились возле магазина – футболки, тишотки, кроссовки.
– Иди ты! У тебя вид относительно приличный. Меня сразу повяжут. Подожди, деньги сейчас тебе дам. – Он обернулся назад. – Пиджак… Черт! Я же пиджак в машине оставил.
Он рухнул головой на руль.
– Веришь, первый раз такое! Это я виноват, не подумал. У тебя… извини… у тебя деньги есть?
Если бы я не знала, что он никогда не краснеет, то могла бы поклясться, что сейчас именно это и происходит. Но в отличие от меня, светлокожей, он хорошо хранил свои секреты. Я не была уверена. Может, в машине жарко.
В кошельке оставалось сто пятьдесят евро.
– Есть, – сказала я ехидно. Мне хотелось ржать, но я себя контролировала. Тогда он обидится точно.
– Все, Алена, поступаю к тебе на содержание. Олигарх без бабла, ты видела такое когда-нибудь? Будешь потом в книжке описывать, как Канторович сто евро одалживал у девушки… Вот я идиот!
– Ладно, не переживай, олигарх! – мне стало весело. – Продажная пресса всегда рядом с большим бизнесом. Но на Бриони не рассчитывай. Удовлетворишься маечкой за двадцатку.
– Согласен удовлетвориться. Обещаю – верну с процентами. Я ее потом в Кремль буду надевать, главная вещь будет.
– Сиди уже, Кремль! Размер какой, лучше скажи.
– Французский 56—58.
Я вышла из машины. Да уж, это будет самый дикий шопинг в моей жизни.
В молодежном магазине я обнаружила: для себя – майку с надписью Gold Girl и бермуды, для него – красную футболку с зелеными полосками и штаны цвета хаки, с клепками и безразмерные.
Все вместе – как раз девяносто евро. Столько мне удалось отыграть у судьбы.
Он открыл мне дверь, опять с телефоном у уха, и мы двинулись дальше. Остановились у кафе. Ему – кофе, три круассана, бутерброд длинный с ветчиной, мне – чай и два круассана.
– И опять на твои, – отметил он, чтобы сгладить неловкость. Я понимала, что ему страшно неудобно, но аппетит прорезался зверский.
– Ешь, ешь и помни мою доброту.
– Ну, показывай покупки! – сказал он, когда мы съехали на небольшую площадку у моря. – Сейчас, секунду, еще одна попытка.
Он опять набрал номер.
– Не отвечает она. Черт, вот где она шляется?! Дома нет, из больницы мне бы позвонили…
– Кто? – я вдруг поняла. – Настя?
Господи, как я могла о ней забыть? Бедная Настя. Хоть она и дура, но ее тоже жаль.
– И где она?
– Если бы я знал! Ты себе не представляешь, как она мне сейчас нужна! Ну ладно, где моя маечка с Че Геварой?
Я сунула ему пакет.
– Ты думаешь, сколько мне лет? – сказал он, вытаскивая брюки.
– Ах вот так? Ты недоволен еще? Сам бы покупал!
Я обиделась неожиданно для себя. Погасла.
– Аленка, прости. Я как всегда… Спасибо тебе. Ну, не сердись на меня. Я виноват, что совместный шопинг опять не получился. Хочешь, побей.
И он подставил мне свой лоб.
Это он про что? Про презервативы… Дать бы тебе по лбу!
Я замолчала. Обида уже щекотала нос.
