Я обернулась назад. Ряды голов, от галерки до сцены, бесконечная очередь, и каждый занял в ней место, ждет своего часа.
На экране кипели большие страсти, рвущие в клочья этот маленький мир. Почти как в жизни, только в кино не больно, а здесь бывает больно. Я увидела себя на большом экране… Странное чувство. Я и не я… Другая я, фиксация той, которой я была когда-то. Мне было жаль девушку, блуждавшую там между светом и тенью, я всхлипнула – он накрыл ладонью мою руку, лежавшую на колене. И я благодарна той девушке – она смогла пройти первой и вывести меня на свет…
Зажгли свет. Мы вышли из зала.
Подлетел фотограф, молодой совсем парень, спросил:
– Можно вас снять?
– Наверное, не стоит, – я не была уверена, что тушь не потекла. – А вы откуда?
– Из журнала «Глянец», первый раз для них работаю. Пожалуйста, мне для светской хроники надо!
Это непрофессионально – не знать редактора издания, для которого снимаешь. Значит, парень начинающий, стоит дешево. Лия, как обычно, экономила деньги. Раньше она старалась для Волковой, теперь старается для Канторовича. Сейчас в журнале работали его финансисты, изучали документы, считали… Я каждый день вместе с ними раскладывала цифры на графики и бизнес-планы. Мы решили не раздувать бюджет, пока не поймем, как реально обстоят дела. Я только убрала платные обложки. Обложка продает журнал, а не журнал обложку. Саша согласился.
– Журнал «Глянец», говоришь? Тогда терпи, звезда… Главный редактор. Теперь уж терпи! – сказал Канторович.
Вспышка! Я сощурилась от света. Черт, неправильный ракурс!
– Снимите вот так, – я встала вполоборота, я знаю, что так лучше получается. Убрала прядь с его лба. – Давайте!
Саша стоически терпел.
– Как вас подписать? Александр Канторович с подругой… со спутницей?..
Фотограф перезаряжал кассету.
– Как лучше фото подписывать?
Хороший вопрос.
– Спутница. Ничего слово, как думаешь?
– Ничего… Лучше бы вообще не снимали, – пробормотала я, растерявшись.
– Вот-вот, я тебе с самого начала об этом говорил! – он смеялся. В его глазах прыгали искорки, шальные хулиганские зайцы электрического света.
– Если вы из журнала «Глянец»… Я сама все подпишу, – сказала я и сунула фотографу визитку. Парень опешил, посмотрел на визитку, на меня…
Мы прыснули и пошли к выходу.
В августовской ночи так остро и пронзительно ощущается ожидание – осени и последнего тепла, в котором еще можно успеть отогреться. От этого настоянного терпкого чувства можно сойти с ума, если ничего не сложилось летом. А если все получилось, остается только легкое сожаление – раньше бы, немного раньше… И пережитый испуг оттого, что могли бы и не успеть, не прожить как следует это лето.
– Там еще написано было про нанотехнологии. Что ты будешь их развивать. Не понимаю, правда, что это…
– Вот и я пока не понимаю… Кое-что.
– Давай нанотехнологии. Будешь первым. И Путин сказал, что это хорошо.
– Путину, может, и хорошо.
– И для страны полезно.
– Для страны? Думаешь? Я смотрю, ты патриотка?
– Я – да. А ты что, компрадорская буржуазия?
Он засмеялся.
– Отчасти.
– Ну тогда вообще не проблема. Там же госбюджет огромный.
– Алена…
– Да, а что? Волшебное слово «откат» тебе ни о чем не говорит?
– Кошмар какой! Ты, оказывается, циничная… Не хотел бы я, чтобы моя… чтобы ты была такая же циничная, как я… Разочаровываешь…
– Ну и отлично! – Я насупилась, засопела. – Не надо было очаровываться. Лучший способ не разочароваться!
Я сделала попытку встать.
– Вот потому-то я и один до сих пор, – он схватил меня.
– Ах вот так, да?
