— О мать! О мать! Я был на берегу, я ждал тебя долго, долго, а ты не пришла!
— О муж! — откликнулась Хоумеа. — Я не могла прийти из-за наших непослушных детей.
Ута вошел в дом, а Хоумеа побежала на берег. Она выгрузила рыбу из лодки, но не понесла домой, а съела сама. Рыбы было много, и все-таки она не оставила ни рыбешки.
Хоумеа, конечно, не хотела, чтобы Ута знал, какая у него жадная жена. Поэтому она бегала по мягкому песку и топала ногами, чтобы казалось, будто по берегу ходило много людей. В руках у нее было несколько кустиков, и она волочила их за собой, держа за корни. Потом Хоумеа побежала по тропинке и ворвалась в дом, хватая ртом воздух.
— Ой, Ута! Несчастье! В лодке нет рыбы. Враги ограбили твою лодку, они унесли всю рыбу.
Ута вскочил.
— Не может быть! Что ты болтаешь? Никто не осмелится подойти так близко к моему дому!
— Можешь сам посмотреть. По берегу ходило много людей.
Ута рассердился:
— Не может быть, говорю тебе! Ни один воин не осмелится красть рыбу у самой ограды моей каинги! Ты, наверное, ошиблась, женщина!
— Я не ошиблась, рыбы нет, я сама видела следы на песке. Если это не люди украли рыбу, тогда, значит, демоны тини-о-хакутури.
На следующий день Ута снова уплыл в море и поймал еще больше рыбы. Вечером он пристал к берегу и долго ждал жену, но не дождался, пришел домой и опять стал ее ругать:
— Неужели я должен всю ночь сидеть на берегу? Я ждал тебя, а ты не пришла. Ты совсем не хочешь мне помогать!
Хоумеа пошла на берег и снова съела всю рыбу, но на этот раз Ута заподозрил неладное. Он послал детей посмотреть, что делает мать. Они спрятались в кустах и все видели. Как только Хоумеа расправилась с рыбой, дети прибежали к отцу и закричали:
— Отец! Отец! Наша мать съела всю рыбу!
Ута подождал возвращения жены и терпеливо выслушал ее рассказ о ворах, которые украли всю рыбу, пока лодка стояла у берега без присмотра. А потом спокойно спросил:
— Где же эти воры, про которых ты говорила? Может, я тоже могу на них посмотреть? Вот что, жена, наши дети были на берегу, они видели, что это ты, ты одна, съела всю рыбу, которую я сегодня поймал.
Хоумеа стало стыдно, но она рассердилась и по-прежнему винила во всем воров. Хоумеа твердила, что она примерная жена и неповинна ни в каких грехах — ни в измене, ни в воровстве. Ута молчал. Хоумеа говорила уже не так уверенно, и наконец поток ее слов иссяк. Тогда Ута отвернулся от жены и ушел спать на свою циновку, а Хоумеа затаила злобу и поклялась отомстить детям за то, что они ее предали.
Когда Ута в следующий раз уплыл в море, Хоумеа решила, что настал ее час. Она послала Нини за водой, а Тутаваке сказала, что хочет поискать у него вшей, и велела ему лечь. Как только Тутаваке присел на корточки, Хоумеа открыла рот и проглотила его. Когда Нини вернулась с водой, ее постигла участь брата.
Ута поднимался по тропинке. Подходя к дому, он услышал стоны Хоумеа. В доме было полно мух, они облепили лицо и губы Хоумеа.
— Ой, Хоумеа, неужели ты заболела? — спросил Ута.
— Да, заболела.
— Где сидит атуа, что терзает тебя?
— В животе и в кишках.
Ута ничем не мог помочь жене. Через некоторое время он спросил:
— А где мои дети?
Хоумеа беспомощно покачала головой:
— Не знаю. Их уже давно нет. Я заболела, и они убежали. Откуда я знаю, где они.
Уте показалось, что Хоумеа что-то скрывает от него. Он наклонился, чтобы получше ее разглядеть, и увидел, что у нее раздулся живот, а губы испачканы кровью.
Тогда Ута в страхе произнес заклинание:
Напади, разбей,
Вытолкни,
Поверни, отодвинь!
Пусть пища, что проглотил баклан-великан,
Извергнется наружу!
Смети преграду, каракиа!
Накинь на преграду петлю!
Льняная петля, унеси преграду,
Преграду, что стоит на пути Тутаваке!
Едва Ута кончил, как тело Хоумеа содрогнулось. Она широко открыла рот и выплюнула детей живыми и невредимыми. Тутаваке с таиахой в руках и Нини с копьем хуатой подбежали к отцу, который оплакивал их гибель.
Так Ута узнал, что его жена — людоедка. А это означало, что он и дети должны постоянно опасаться за свою жизнь. Ута подозвал к себе Тутаваке и Нини и велел им хорошенько запомнить, что он скажет.
— Вот вам мой наказ. Я пошлю вас за водой, а вы притворитесь, будто не слышите. Я рассержусь, буду грозить палкой, а вы не обращайте внимания. Спрячьтесь, делайте, что хотите, говорите, что хотите, только не ходите за водой. Поняли?
Дети удивились, но обещали исполнить приказание отца. Через некоторое время, когда вся семья была в сборе, Ута сказал детям, что надо принести воды. Дети не захотели, и сколько Ута ни кричал на них, они продолжали отказываться.
Тогда Ута повернулся к жене и сказал:
— О, мама дорогая, может быть, ты принесешь воды? Я умираю от жажды, а неблагодарные дети не слушаются меня.
Хоумеа взяла кувшин и пошла за водой, а Ута тут же произнес еще одно заклинание:
Убеги под землю, ручей!
Обмелей, ручей!
Высохни, ручей!
Уйди, Хоумеа!
Уйди!
Уйди далеко, далеко, к истоку ручья!
На дальние холмы!
Заклинание помогло. Хоумеа шла вверх по ручью, а он высыхал у нее на глазах. Как она ни торопилась, вода отступала еще быстрее, и сухие камни с насмешкой смотрели на Хоумеа со дна убегавшего ручья.
Как только жена скрылась из виду, Ута повел детей на берег. Тутаваке и Нини захватили с собой тлеющие угли из домашнего очага и положили их в каменный очаг, сложенный в лодке. Ута встал лицом к берегу и приказал всем в округе — живым и неживым — повторять то, что скажет Хоумеа, когда она вернется и спросит про мужа и детей. Он указал на фаре, на ограду деревни, на отхожее место, на деревья, на гряду холмов и всем по отдельности приказал то же самое. Потом он вместе с детьми сел в лодку, поставил парус и вышел в море.
Хоумеа так и не смогла принести воды. Она вернулась рассерженная и пошла прямо к дому. На ее жалобы никто не ответил. Это показалось ей странным. Она вошла в дом и увидела, что он пуст. Хоумеа вышла и окликнула мужа и детей, но, к ее удивлению, в ответ раздалось многоголосое эхо.
— Куда вы ушли? — крикнула Хоумеа, и холмы, камни, отхожее место, ограда, деревья — все откликнулось разом:
— Куда вы ушли? Вы ушли? Ушли?
Хоумеа так расстроилась от постигшей ее неудачи, что у нее едва не подкосились ноги. Она взглянула
