— Уверен. А ведь мне удалось вложить в своё произведение глубочайший смысл! Я проанализировал традиции нашего общества и отобразил их на этом полотне. Что ты видишь?
— Цыплёнка. Наверное, только что вылупился из яйца. Вон скорлупа. Только цыплёнок почему-то фиолетовый. Но я хотел спросить…
— Минутку. Я сейчас тебе отвечу. Ребята…
Послышалось бульканье, звон стаканов, причмокивание.
— Ну и гадость! — брезгливо пробормотал художник.
— Картина?
— Нет. Вино. И как его люди пьют?! Н-да… На чём я остановился?
— На цыплёнке, — услужливо подсказал Зяма. — Ты закусывай, Кирилыч, закусывай. А то досказать не сможешь. А народу интересно, почему из яиц начали вылупливаться фиолетовые цыплята.
— Никто ниоткуда не вылупливается! Речь идёт о превращении.
— Всё понятно, — ахнул Зяма. — Яйцо превратилось в цыплёнка. Гениально!
— Нет. На картине вы видите не превращение яйца в цыпленка, а наоборот, превращение цыплёнка в яйцо. Я воспользовался старой, всем известной поговоркой, чтобы показать движение нашего общества.
— А куда направлено это движение?
— Конечно же, к первоистокам! — вдохновенно воскликнул Закидон. — К стародавней гармонии, к первозданной чистоте нравов, прочь от ужасов, которые несут с собой прогресс и американские стереотипы. Именно в этом и заключается нравственный подвиг цыплёнка!
— Кто бы мог подумать… — пробормотал дядя Гоша.
— Зиновий!.. — Закидон снова призвал собутыльника к действию. — Наливай. Лейтенант?..
— Я при исполнении, — машинально ответил дядя Гоша. — Кстати, а где Борис Устинович?
— Нашему коллеге пришлось срочно уехать, — сказал Зяма. — Но вы не огорчайтесь: мы с коллегой продолжим его дело. Он оставил нам план работы, наметил цепь экспериментов… Наука не должна стоять на месте. За это и выпьем!
И снова послышался звон стаканов.
— А где ваш коллега?
— Он подбросил Бориса Устиновича к городу. Скоро вернётся. А я вот остался. Ногу поранил. Собака цапнула.
— Собака? Может, она бешеная?! Нужно вызвать врача!
— Нет. Не нужно. Спасибо за заботу.
— Как знаете… А что ж Борис Устинович так торопился? — продолжал расспросы дядя Гоша. — Не попрощался даже.
— Его любимый племянник заболел… — пояснил Зяма-Дуремар. — Температура под сорок. Вот Ратинов и сорвался с места, позабыв обо всём.
— А адресок племянника случайно не помните?
— Нет. Случайно не помним. Где-то в Подмосковье… — продолжал беззастенчиво врать Дуремар. — Дело в том, что мы с Ратиновым соседи. Телефона у него нет, поэтому звонят обычно мне. Я как узнал об этом несчастье, сразу сюда, а Боря сразу отсюда. Мы с коллегой подменим друга, чтобы ему от начальства не влетело. Начальство у нас строгое.
— У нас тоже, — кивнул дядя Гоша. — А документики у вас имеются?
— А как же! Вот, пожалуйста, начальник. Проверяйте. Это мой паспорт.
— Ну зачем так? — смутился дядя Гоша. — Какой я начальник? Я для порядка спрашиваю…
— Понимаем, понимаем… — хохотнул Дуремар. — Наша служба и опасна и трудна…
Едва лейтенант начал изучать паспорт Дуремара, как раздался стук и в комнату вошёл почтальон Петрович.
— Телеграмма, — сказал он. — На имя Зиновия э-э…
— Это от Ратинова, — вскричал Дуремар. — Что с его племянником?
— Распишитесь в получении… Вот здесь. Хорошо.
— Доехал благополучно. У племянника свинка… Борис. Хм. При чём здесь свинка?
— Это болезнь такая, — пояснил дядя Гоша. — Дайте мне телеграмму… Ага. Отправлена сегодня утром из города… Подпись: Борис… Н-да…
— Вас что-то удивляет?
— Да так…
— А всё-таки?
— Поступил сигнал, что в этом помещении произошло убийство. По должности я обязан проверить.
Раздался громкий хохот, и громче всех смеялся Зяма.
— Убит! — заливался он. — А он телеграмму прислал! Это покойник-то! Да… Плохие у вас осведомители, товарищ лейтенант. По-моему, они над вами просто подшутили.
— Возьмите телеграмму… И документы. Всё в порядке. — Дядя Гоша прокашлялся. — Прошу меня извинить. Неверная информация. Ух и задам я этим шутникам!..
Санчо в отчаянии обхватил голову руками. Бывают на свете наивные простаки, но дядя Гоша им всем фору даст!
— Нет, начальник! — заливался Зяма. — Ты должен все здесь осмотреть. Может, мы спрятали труп под матрасом? Или в той соломенной корзине? Или в бутылке? Ой, не могу!.. И кто ж тебе такой сигнал дал, а?
— Да так… Мальчонка один.
— Уходим! — шепнул Санька друзьям. — Конец мне!
Они помчались прочь от проклятого дома, от кровожадных злодеев и от бестолкового дяди Гоши, которого не обманет только ленивый. Смертельная опасность нависла над головой Знаменитого следопыта, и надеяться ему уже было не на кого. Оставалось только бежать — бежать на край света, подальше от бандитов и от попустительства властей, сменить имя, причёску, спрятаться под одеяло, всё позабыть и начать новую жизнь, потому что не хотелось, ох как не хотелось ему танцевать лебединую песню под дудку беспощадного Зямы.
Ася Чёрная Метка так спешила рассказать пиратам о разведанных секретах, что едва не попала под машину. Чёрный «Форд» вильнул в сторону и затормозил так резко, что развернулся поперёк дороги. Ася остолбенела.
Когда осело облако пыли, она открыла глаза и увидела перед собой водителя. Это был полный мужчина с такими же чёрными, как его машина, глазами. Брови мужчина сердито хмурились.
— Тебя в школе не учили правилам дорожного движения?! — строго спросил он.
— Я… Меня… — в растерянности промямлила грозная пиратка. — Обходите автобус, троллейбус сзади, трамвай — спереди. Вот.
Руки её дрожали, губы тряслись, а в голове царила полная сумятица. Видно, сердитый водитель понял её состояние. Он усмехнулся, погладил Асю по голове, словно она была совсем маленькой, и спросил, как её зовут.
— Ася, — ответила девочка. — Но можно называть Ася Чёрная Метка.
— Ага, — закивал головой водитель. — Припоминаю. Пираты, остров сокровищ, последнее предупреждение, пиастры, пиастры… — Он улыбнулся ещё шире и протянул руку. — А меня зовут Константин Михайлович. Но можно называть Костя Золотой Пиастр.
— Нельзя, — покачала головой девочка. — Вы не приняты в Береговое братство. И на золотой пиастр вы не похожи…
— А на кого я похож?
— На Карабаса-Барабаса.
— Годится. — Карабас пожал Асе руку. — А ты куда так спешила? Не на абордаж? Может, подвезти?
— Мама не разрешает мне садиться в машину с незнакомыми людьми, — сказала девочка.
