никаких.
И какого хрена он дурака валяет?
Один из мужиков с сумками, оборачивается и окликает водителя. Что именно он у него спрашивает, отсюда не слышно. Но мужик притормаживает и поворачивается к водиле.
А пассажиры уже лезут в салон, на улице осталась только пара человек. Следом за ними пристроился первый из сумконосцев. Второй стоит в паре метров за ним, третий — ещё на пару метров дальше.
Так-так-так… они же все вытянулись вдоль автобуса!
Вот первый мужик поднимается в салон…
Команды я не услышал — возможно, что её не было вовсе.
Шлёпаются в дорожную пыль одинаковые сумки… и в руках у всей пятерки появляются автоматы. С глушаками, между прочим!
П-п-п-пах!
Брызгами разлетаются оконные стекла! А на бортах автобуса появляются рваные дыры пулевых пробоин.
Крик!
Истошный крик рвётся на улицу из расстреливаемой машины!
Вижу, как в салоне начинается суматоха, кто-то вскакивает со своего места и тотчас же сникает, перегнувшись через спинку сиденья. Автоматчики вытянулись вдоль борта автобуса, а один из них, войдя внутрь, стоит сейчас около водителя и стреляет вдоль салона.
Бойня… шансов уцелеть — ноль целых, хрен десятых.
В моей руке возникает пистолет, беру на мушку водителя…
Поздно…
Стрельба стихает, словно её обрезали ножом. Только что-то булькает в салоне, да на малых оборотах работает двигатель автобуса.
Всё?!
До дороги мне бежать метров сорок, я же не на самом краю леса стою.
Сбить водителя?
Вообще не вопрос.
И ещё одного я прихвачу точно, не успеет он уйти.
И всё, на этом мои успехи и закончатся. Одного из них я вообще не вижу — он внутри. А судя по тому, как слаженно действует пятерка, это профи. Так что больше я никого сбить попросту не успею. А с пистолетом против трех автоматов… тот ещё цирк. Было бы ближе — тут я вам, парни, опомниться не дал бы. Ну, ещё и третьего, пожалуй, приберу… и — финиш!
Пятнадцать патронов в «Глоке». «АПСБ» сейчас лежит в сумке, сумка в багаже, дверь грузового отсека закрыта — всё равно, что на Луне.
А чем вооружены стрелки? Кроме автоматов, я имею в виду. Да и они у этой пятерки какие-то непростые…
В салоне слышны шаги, туда забирается ещё один автоматчик. Спустя несколько секунд из разбитого пулями окна вылетает запорная рукоятка от багажного отсека. Один из автоматчиков её подбирает.
Водитель тотчас же разворачивается спиной к автобусу и берет на прицел кусты — страхует своего товарища.
То присаживается на корточки перед дверцей, некоторое время там ковыряется и откидывает вверх крышку. Щелкнув, она встаёт на фиксаторы. Что-то достав из кармана, автоматчик проводит рукою над кучей сумок и чемоданов.
— Здесь нет!
— Соседний отсек проверь! — откликаются ему из салона.
Снова те же самые операции… и на дорогу шлепается моя сумка.
О как?!
— Есть багаж! Ищите его, он должен быть там внутри!
Вот оно как… что-то мне таки впендюрили в сумку! Где же?
Да при посадке, ясен пень! То-то меня тогда так сзади пихнули… аккурат, по сумке и наподдали.
Значит, эта засада ставилась на меня.
И что теперь делать?
Если они меня не найдут в салоне… (а это будет сделать весьма затруднительно), то вызовут подмогу, спишут нападение на зловещего Имперца и устроят тут облавную охоту. Послушная пресса и СМИ поднимут истерический вой, расписывая жуткие преступления, совершённые «этим отморозком». И ведь хрен чего сделаешь! Вот он автобус, вот погибшие — все налицо. И «свидетеля» найдут — это у нас быстро… да сами эти мужички и выступят. И вещи из сумки предъявят. Найдут какие-нибудь «доказательства», что это именно мои вещи, а не Васьки Сидорова с восемнадцатого места. После Воронежа я уже ничему не удивлюсь.
— Кучер! — гаркнули из салона.
— Тут я! — откликнулся водитель.
— Давай, ребят вызывай! Что-то нет тут его, во всяком случае, среди мертвяков.
— Так это… он ещё в лесу может быть?
— А я о чем? Впятером станем лес чесать? Тут свихнувшихся нет!
— Ладно, — вскинул мою сумку на плечо водитель, — сейчас я…
И он разворачивается спиной к автобусу.
Неторопливо топает в машине. А автомат у него на ремне, и магазин этот тип сменить уже успел.
Так-так-так… они лес станут прочесывать. И сколько их ещё будет?
А не один ли хрен? Все едино — далеко не уйти, догонят. После короткой перестрелки приволокут хладный труп к расстрелянному автобусу. Бросят рядом автомат с полупустым магазином. И притащат сюда прессу. А какой-нибудь статист, зажимая простреленную ногу (или руку), поведает о своей геройской схватке с «этим чудовищем».
Нет уж, никуда я не побегу.
Воевать — и здесь можно. Один к пяти — нормально. Как это говорят? Когда ни помирать — все день терять?
Проверяю пистолет — патрон в патроннике, можно начинать.
А дорога здесь чуток поуже… и кусты к дороге поближе.
Тот тип, что в салоне сказал — впятером. Значит, нет больше никого и никто в кустах не сидит на подстраховке.
Тело мое напряглось, возник на мгновение и пропал шум в ушах.
Кустиками, кустиками… только к дороге близко не подходим.
Водитель притормозил у капота, сбросил на песок мою сумку и запустил свободную руку в моторное отделение.
А поднятый капот частично закрыл ему обзор.
Секунда… другая…
На землю шлепается дымящийся цилиндрик. Дымовая шашка! Вот что там «парило»…
Мужик поддает ей пинка, и закопченный цилиндрик улетает куда-то в кусты.
Ещё несколько шагов, щелкает замок, и крышка багажника открывает свое черное нутро.
Водитель наклоняется и тянет что-то наружу.
— Т-с-с… не шуми… — пистолетный ствол тычется водителю в поясницу. А моя левая рука обхватывает локтем его горло. — Только пискни… ты ж меня искал? Так я тут!
Пискнуть он не пискнул, а вот воздух… м-м-да… ладно, переживем и это, авось не Си-Эс!
— Сколько вас тут?
— Пятеро…
— Зови старшего! Погутарю я с ним…
Водила мешкает, и мой пистолет ощутимо тычет его под ребро.
