Ох, что-то чует моё сердце, что вся эта история с продавцами и покупателями…
— Ну да! — уловив мои эмоции кивает олигарх. — Моя это работа была. С самого начала. На то и деньги копил…
— Лихо это у вас вышло.
— Осуждаете?
— С какого бодуна? — удивляюсь я.
— Ну, как же? Там столько народа пострадало… Не говоря уж о тех, кто со своих постов полетел и всю карьеру поломал.
— И что? Вы теперь должны голову пеплом посыпать? Это не наша страна. А на политиков мне на всех начхать — оптом и в розницу, невзирая на их национальную принадлежность. Все сволочи!
— Так уж и все?
— А у вас — лично, какие-то сомнения в этом есть? Знаете кого-нибудь, искреннего и честного? Чтобы за свой народ радел?
— Не поверите — но, знаю! Правда, власти у них, как бы это сказать…
— Нет.
— Ну да…
— Вот как до неё дорвутся — тогда и посмотрю. Да и вас-то, можно подумать, сильно волновала чья- то там судьба, когда свою империю строили?
Гальшин барабанит по столу.
— Да как вам сказать… За своих людей сильно переживал, особенно тогда, когда кто-то… ну, вы понимаете.
— Многих потеряли?
Он кивает.
— Я не военный… и ни разу не специалист по этим… ну, всяким там операциям. Обычный директор… свалки, откровенно говоря! Да, вижу чуток подальше некоторых, соображаю быстрее. А вот встать вместе с ними в один ряд… просто не могу — не умею. Обузой стану. Вот машину водить могу, да таких… хоть лопатой греби. Даже стрелять толком не научился. Оттого и оружия не ношу — толку-то мне с него?
А ведь не врёт мужик! Он по-настоящему переживает, это просто на лице написано. Поэтому и обхаживает так свою охрану, пытается хоть так загладить своё чувство вины перед ними. Перед теми кто, выполняя его задумки, навсегда остался где-то там…
— Хреново вам…
— Вы меня понимаете?!
— Да. В этом — полностью. Мне ведь тоже приходилось посылать людей вперёд. И не всегда они возвращались, увы…
— Вот и у меня так. А они все — думают, что я гениальный спец — могу заворачивать такие комбинации и спецоперации! Командиром меня считают! Да я просто им самим не мешаю — оттого, что ничего в их делах не понимаю!
А он — просто талантливый специалист в
М-м-да…
И тут из лесов выходит Имперец…
Жуткая, полулегендарная личность. Мастер оперативных комбинаций и тайной войны (это если прессу читать и телевизор смотреть — тогда ещё и не в такое поверить можно). Просто так вышел? Или?
— Зачем это всё вам?
— В смысле?
— В прямом. На фиг вам столько денег? Область купить собираетесь?
— Да… я и так это могу… хоть завтра. Постойте! Так вы… вы не за этим пришли?!
Господи! Знать бы — за чем?
— А подробнее выражаться можете?
Он раскрывает рот и некоторое время молчит.
Беру бутылку и наливаю ему ещё один стакан. Олигарх, совершенно на автомате, его опрокидывает. Словно воды выпил — даже не поморщился.
— А Никитин мне говорил…
Это ещё что за фрукт? Стоп…
Кто мог ему говорить? И главное — о чем? Ну-ка, ну-ка… Связь с внешним миром у него прямая? Или через кого-то?
Нет, конечно же — прямая, он фигура неслабая — с такими-то деньжищами! Должен на связи постоянно быть.
Так, от другой печки пляшем.
Он явно кого-то ждал. Ждал затем, чтобы… что?
Что-то рассказать?
Это и по телефону можно.
Что-то показать?
А что?
Что-то передать?
Опа… а вот это — уже теплее! В таком месте можно многое спрятать!
А что именно?
Так-так-так…
И тут из тайги приходит Имперец — знаковая фигура, которой можно доверять. И он кого-то подобного ждал!
Ясен пень, что не меня. Просто не ожидал, что к нему придет настолько «раскрученная» личность. Но моему приходу был рад и прискакал моментом.
Значит — мужику есть что скрывать.
И это он не может доверить первому встречному. И второму — тоже. А вот такой фигуре — может. Причём, именно мне, тот же Петряев, хоть и выше меня на голову — ему вообще не авторитет. Пресса — будь она неладна! Сделали из меня какого-то монстра!
Так, с этим более-менее определились.
Кто такой Никитин?
А кто может быть в курсе всего? Ну, или, хотя бы — многого?
Начальник охраны — командир батальона ВВ. Он с ним давно и многое обязан знать.
— Так что же говорил вам комбат?
И потухшие было глаза олигарха понемногу начинают светлеть…
Дальнейший разговор… (да разговор ли? Скорее уж монолог…) мне передать трудно. Но вот такого страшного и неизбывного одиночества, я, пожалуй, за всю свою жизнь не встречал. Каково же это ему? Выглядеть в глазах окружающих мощной и сильной фигурой, легко сносящей на своём пути все мыслимые и немыслимые преграды — и оставаться в душе своей обычным инженером, неспособным даже на спуск пистолета нажать.
— Я ведь пробовал… но, даже на охоте, когда лось стоял передо мной — не смог выстрелить. Просто — не смог! Не знаю, что это на меня нашло? Опустил тогда винтовку и сказал — «Красавец! Пусть живет!». И никто стрелять не стал, все со мною согласились.
Знаю такие случаи, приходилось видеть. И слышать. Только там, как правило, не лоси попадались… хотя, тоже весьма немаленькие встречались.
