— Так! — соглашается мой спутник.
— И что же они хотят?
— Воду.
— То есть? — опешил подполковник из Генштаба. — Реки, что ли, к ним сибирские повернуть?
— Нет. Всё проще. В исследованиях свойства воды Запад отстал от нас навсегда. Там такие разработки были прекращены ещё в девяностые годы. Сегодня там вообще отсутствует подобная школа специалистов и учёных. Воссоздать её — надо лет пять-десять, ибо некому. Все их «умы» в данной области давно уже поумирали…
— Небось, не без чьей-то помощи… — ворчит под нос генштабист.
— И так может быть, — кивает Плюснин. — Но, вернемся к делу. В одном из наших НИИ уже многие годы ведут исследования по изменению характеристик обыкновенной воды. По приданию ей новых, ранее неизвестных, свойств. Собственно говоря, такие исследования не только там идут. Но именно эти — особенно интересны. При добавлении в обычную воду некоторых, строго дозированных, препаратов, выход сырья из опийного мака снижается в несколько раз! Полностью уничтожить его — это мы пока не можем. Но вот сделать его производство дико дорогим и невыгодным — вот такую задачу решить вполне по силам. Замечу, что ни на что более такая вода не воздействует. Опылять посевы гербицидами — это в Афгане-то? Кто ж нам даст? Даже и Китаю это не по силам — такая акция равносильна объявлению войны! Помните, какая поднялась шумиха, когда кто-то в ООН предложил такой метод борьбы с наркотиками? Кто только не вспоминал о «бедных» крестьянах, которые помрут в этом случае с голоду?
— А помрут? — интересуется Петренко.
— И даже наверняка. Очень и очень многие. Они уже давно, кроме мака, ничего не выращивают сами, а еду попросту покупают. Не станет опия — не будет денег. А не станет денег — голод на пороге. Ведь их вожди своих денег на это не дадут — жалко! Проще уж у соседей отобрать… Так что и новая война в том регионе — не за горами.
— И с кем же они станут воевать?
— Таджикистан — не катит. Там тоже на выращивание наркоты кто только не присел. У них те же проблемы будут, только масштабом меньше — не все в это дело ещё втянулись. Узбекистан — тоже, но там масштабы ещё меньше. Самый вероятный кандидат — Пакистан. Там есть что взять. А Китаю это только на руку, ему сильные и зубастые соседи ни к чему.
— Так они хотят…
— Получить от нас эти реагенты. Все прочее — они берут на себя.
— И не жалко вам этих будущих покойников? — интересуется Соловьев.
— Нет! — отрезает Плюснин. — Мне наших людей жалко. Тех, кто от этого зелья мрёт! А те, кто его производят… их никто под руку не подпихивал! Кроме собственной жадности. И Пакистан нам не друг и не союзник! За что боролись — на то и напоролись!
— Ну… — чешет в затылке генштабист, — идея, конечно, заманчивая… Но — сработает ли она? Где гарантия, что эти реагенты окажут должное влияние? Ведь если мы обманем ожидания китайцев, реакция будет быстрой и не слишком для нас приятной! Какими-то чудесами попахивает, откровенно говоря!
— Да нет там никаких чудес! Ещё в советское время эти разработки начали. Нашли вещество, которое подавляет выработку алкалоидов в маке. Куда-то там встраивается, что-то замещает — и синтез идёт наперекосяк. Сам мак растёт и плодоносит, но чтобы получить такое же количество героина, его надо собрать в десятки раз больше. Лучше всего было бы опрыскивать этим препаратом поля, но я сильно сомневаюсь, что кто-то даст нам возможность что-нибудь там разбрасывать. А вот вода туда попадает — поливать-то плантацию нужно? Нужно! А в поливную воду это средство тоже можно добавлять. Да, эффект будет более слабым — так и концов никто не отыщет после.
— Но ведь китайцы, получив первые порции препарата, сами наладят его синтез!
— На здоровье! Им для начала придётся разобраться, что там действующее вещество, а что — примеси и побочные продукты. Только на это уйдут годы. А потом ещё и технологию синтеза надо будет разрабатывать. И мы им жизнь облегчать не будем — разбавим препарат посильнее, пригоним им цистерну и скажем, что всё дело в «памяти воды». Нате бочку — и лейте куда хотите! Извлечь реагент из воды — опухнуть можно! Надо ещё знать — как и что извлекать! Пусть пробуют, в этой области там работать некому. Не только у них — вообще ни у кого!
— Эксперименты были?
— В Ферганской долине, год назад. Там, после этого, две конкурирующие группировки наркодельцов взаимоистребились, почти в полном составе. Никак не могли решить, кто виноват. И до сих пор на этих участках мак растет какой-то хилый, некачественный. Даже муллу приглашали, чтобы он что-то с полями сделал — не помогло!
— Попа звать не пробовали? — хмыкает Соловьев.
— А что, мог бы помочь? Надо будет подумать над этим вопросом…
На лицах присутствующих появились улыбки.
Уже под занавес разговора Плюснин отводит меня и Олега в сторону.
— Есть еще одна причина, по которой я просил встречи в таком составе. Дело в том, что те самые исследования проводятся в НИИ почвоведения и органических удобрений. Институт совсем небольшой, и создан был именно как прикрытие для проведения таких вот разработок. Естественно, там ведутся и другие исследования. Истинную цель знают всего несколько человек. Государственного финансирования на все про все не хватает, и организация влачит жалкое существование. Разумеется, нужные нам работы оплачиваются без задержки. Для этого существует специальный фонд, время от времени дающий институту различные небольшие заказы. Именно эти средства позволяют выживать организации. По вполне понятным причинам мы никак не афишируем свое участие в данных проектах. Но возникла опасность, которую никто из нас предусмотреть просто не мог.
— А именно? — приподнимает бровь Олег.
— Некий оборотистый торгаш — Хамзаев Ибрагим, нахапав денег на торговле и спекуляции, положил свой взгляд на помещения, занимаемые НИИ. Это крепкие дома старой постройки. С точки зрения этого бизнес-деятеля, помещения прекрасно подойдут для переоборудования их в бизнес-центр. Сами понимаете, что несколько лет назад, даже при всем тогдашнем бардаке, местные власти никогда бы не пошли навстречу такому торгашу. С советских времён, в каждой мэрии или управе соответствующего масштаба всегда присутствовал человек, понимающий, куда именно не следует совать нос таким вот деятелям. Но это было тогда. Сейчас таких людей нет. А те, что есть, не располагают возможностью по пресечению подобной сделки. Максимум, на что они оказались способны, это не дать совершить рейдерский захват учреждения. Но и только. Почесав в затылке, торгаш сообразил, что есть и другие пути. В результате нехитрых операций, он скупил все земли вокруг НИИ и фактически прервал все его сообщение с внешним миром. Под каким-то надуманным предлогом институт отключили от воды и даже от электричества. С последним, впрочем, удалось справиться: в учреждении есть резервные источники энергоснабжения. Не только дизельные, но и солнечные панели на крыше. Если не дать завезти топливо Хамзаев еще способен, то воздействовать на солнце он пока не умеет.
— А как же сотрудники института попадают к себе на работу?
— По воде. Институт стоит на берегу реки. Этим же путем доставляются туда самые необходимые материалы. Но это сейчас, летом. На носу осень, а следом за ней и зима. Положение существенно ухудшится. При помощи солнечных батарей отапливать институт невозможно. Да и люди, работающие там, уже начали задаваться вопросом, почему они вынуждены терпеть подобные неудобства. Многим из них уже обещаны места в будущем бизнес-центре. Понятное дело, что торгаш не собирается выполнять свои посулы. Но как мы можем это объяснить всем остальным?
— А в автокатастрофу этот неразумный сын гордого народа еще не попадал? — ядовито интересуюсь я.
— Мы можем ему устроить и авиакатастрофу, сил хватит. Вплоть до падения стратегического бомбардировщика на его резиденцию. Но это ничего не даст. Ибрагим — пешка. Человек, поставленный на этот пост диаспорой. Он просто распоряжается их деньгами, вот и все. Не будет его — придет другой.
— Ну, у нас автокатастрофы каждый день…
— Да хоть падение метеоритов! Рано или поздно кто-то сообразит, вокруг чего завязался весь сыр-
