Ди Грегорио, с трудом преодолев приступ тошноты, как сом-намбула, снова сел за руль «фиата» и отправился к тому злополучному светофору. Уже за несколько метров он почувствовал расплывающийся в вечернем апрельском воздухе этот страшный запах пороха. Телохранителю показалось: еще минута, и он просто с ума сойдет от мертвой тишины, в которую как по мановению волшебной палочки погрузился только что такой шумный и оживленный квартал. Он никогда не думал, что тишина может быть жуткой. Дальнейшее Ди Грегорио помнил смутно. «Джульетта» с ее вдребезги разбитым левым крылом напоминала устрашающий призрак. Мотор машины продолжал работать, и фары инфернальным светом освещали пространство, усеянное патронами от «калашников»а.
Телохранитель выскочил из «фиата» и с ужасом открыл заднюю дверцу «джульетты». Сокол лежал на правом боку, все еще сжимая в руке бесполезный пистолет. Его лицо превратилось в сплошное кровавое месиво, а на светлом пиджаке чернели два пулевых отверстия. «Контрольные выстрелы, – машинально подумал Ди Грегорио. – Теперь все. Больше ему ничем не поможешь».
Он не помнил, сколько времени стоял, не в силах оторвать взгляда от изуродованного трупа хозяина. Ди Грегорио пришел в себя, только услышав завывания полицейских сирен. Он побежал, забыв о своем «фиате» и не думая, что за ним по асфальту тянется длинный след крови Сокола.
Новости в среде «людей чести» распространяются с непостижимой быстротой. Буквально через полчаса после убийства Сокола его заместитель и ближайший друг Джироламо Терези уже получил известие о смерти хозяина. Надо было срочно отправляться выразить соболезнования семье покойного, день рождения которого он только что праздновал. «Ужасное чувство», – думал Терези. Мало того, что он сам испытывал невыразимую боль от потери друга, да еще в такой день, но теперь следовало вновь ехать к его родственникам. Наверное, они все уже облачились в черное, как того требовал обычай. Терези представил себе вдову Бонтате с покрасневшими от слез глазами, братьев, едва сдерживающих рыдания, многочисленных друзей, стоящих, опустив головы. Что им сказать, как описать свои чувства? Кажется, он впервые был растерян как никогда в жизни.
Подобные мысли обуревали Терези, пока он подъезжал к дому, где полтора часа назад проходила вечеринка. Он вспомнил последний прощальный взгляд Сокола, брошенный им на присутствующих. Сколько в нем было тоски и безнадежности. «А ведь он все знал, – внезапно подумал Терези. – Нет, не знал, конечно, но догадывался».
Однако дом поразил его необычайной тишиной. В полном одиночестве он поднялся по ступеням. Нет, его не встретила вдова в черном, никто не плакал, нигде не видно было ни одного человека: ни друзей, ни товарищей по оружию. Шокированный Терези понял, что люди Бонтате смертельно испуганы. Они попрятались как можно дальше, видимо, предполагая, что убийством князя Виллаграция эта история не закончится, но как быстро последует продолжение, никто не знал.
Терези медленно прошел в комнату, где уже стоял гроб с телом погибшего. Рядом с Соколом стоял только один человек. «Кориолан», – подумал Терези. Да, этим единственным посетителем был Сальваторе Конторно, прозванный местными жителями Лесным Кориоланом. Конторно, один из последних друзей Сокола, остался верен ему до конца. Он пришел проститься с ним, несмотря на то что сам мог подвергнуться нападению убийц. И, кроме того, он находился в розыске. Что поделать, среди «людей чести» не найдешь человека без греха («Впрочем, как и среди прочих», – философски подумал Терези). Он знал, что за Кориоланом водилось множество грешков: тот, кажется, приторговывал героином и не брезговал похищением людей, хотя похищал не любых, а лишь каких-то предпринимателей. Местное население, в основном обитатели нищих кварталов, были уверены, что Кориолан им не опасен, а потому откровенно уважали и любили его. Видимо, он представлялся им чем-то вроде легендарного Робина Гуда, защитника всех обездоленных от зарвавшихся богатеев.
Кориолан заговорил первым. «Я не мог прийти на день рождения Стефано, – сказал он, словно оправдываясь. – Я боялся, что „сбиры“ начнут терзать Сокола, а его и Папа уже измучил до предела. Не хотел доставлять лишнюю неприятность. Я поздравил его тайно, накануне, и он еще ответил мне: “Плохая примета”… Я не прощу его смерти и выясню, кто за этим стоит. Если его люди не хотят вести себя подобающим образом, то я могу – хотя бы потому, что на этом острове нечто вроде персоны “нон-грата”». – «Верно, – ответил Терези. – Я тоже это дело просто так не оставлю. Завтра же отправлюсь к Папе и потребую назвать имена убийц».
Начиная со следующего дня Терези ездил в земельное владение Фаварелла, словно на работу. На всякий случай он заказал себе бронированный автомобиль, темно-синюю «альфетту», и до изнеможения колесил туда и обратно по пыльной пустынной местности. С каждым днем он все больше убеждался, что над ним откровенно издеваются. Папа повторял одно: «Кто стрелял, мне неизвестно. Попробуйте приехать ко мне завтра. Советую вам пока заняться своими делами и решать собственные проблемы». И так происходило каждый день.
«Он смеется надо мной, – с гневом сказал как-то Терези Кориолану, – говорит: вы ничего не бойтесь, вам никто не угрожает». – «Ты ничего не понял, – ответил Конторно. – Ты каждый день наносишь визиты Папе, и тот, как попугай, твердит тебе одно и то же. Неужели непонятно, что убийство совершено по его приказу? Лучше брось это бесцельное занятие. Я сам выясню имя убийц. У меня даже есть некоторые предположения на этот счет. Наверняка это предатели, которые и сейчас преспокойно ходят среди нас». – «Я и сам начал подумывать об этом, – задумчиво проговорил Терези. – Но руководили ими корлеонцы, это точно. И кроме того, помнишь, как настойчиво пытались добиться смещения Сокола братья Игнацио и Джованни Баттиста Пуллара? Ни для кого не секрет, что они давно связаны с корлеонцами и действуют по их указке». – «Если бы только они, – вздохнул Конторно, – думаю, на самом деле обстановка в вашей семье еще печальнее, нежели ты предполагаешь. Дай мне немного времени. Все прояснится. А к Папе больше не езди. Пустое это дело».
Через несколько дней Конторно посреди ночи постучался в дверь Терези. «Не волнуйся, – сказал он хозяину прямо с порога. – Я следил: „хвоста“ за мной не было». – «Ты что-то узнал?» – спросил Терези. «Да, практически все, и новости эти страшнее, чем мы с тобой предполагали». – «Что же?» – упавшим голосом произнес Терези. «Во-первых, к этому делу причастен самый настоящий Каин», – начал Кориолан. – «Джованни Бонтате?» – ужаснулся его собеседник. «Да, – мрачно произнес Конторно. – Он не только помогал убийцам, но сейчас даже открыто превозносит их».
Взгляд Терези сделался стеклянным. «И даже не дождавшись окончания траура… Каин…» – только и сумел произнести он. – «Дослушай сначала, – настойчиво произнес Кориолан. – Непосредственно помогал убийцам Пьетро Ло Джакомо, тот самый, что потребовал отставки у Сокола незадолго до его убийства». – «Но ведь он продолжал разыгрывать друга семьи, – удивленно промолвил Терези. – Я видел его на том самом дне рождения». – «Вот именно, – сказал Кориолан. – Он-то и сообщил убийцам по радиопередатчику, когда именно закончился праздник и во сколько Сокол вышел из дома».
Вскоре Терези убедился в правильности предположений Конторно. Папа назначил во главе осиротевшего клана Санта Мария дель Джезу Джованни Баттисту Пуллара и Пьетро Ло Джакомо. Обычай требовал, чтобы они не соглашались занять высокие посты, пока их хозяин не будет отомщен, однако же этого не произошло. Для Терези, как и для всех остальных, подобный поступок послужил еще одним доказательством предательства этих людей, называвших себя друзьями князя Виллаграция.
«Мне так трудно все осознать… – признался Терези Сальваторе Инцерилло, который после гибели Сокола остался единственным оппозиционером в Капитуле. – И чем все это грозит для всех нас? Для тебя? Для меня?». – «Нам нужно встретиться и все обговорить, – сказал Инцерилло. – Но только так, чтобы никто ничего не заподозрил». Терези задумался. «У меня есть на примете одно место, – медленно произнес он. – Сейчас дома встречаться опасно, как, собственно, и в городе. Ты заметил, как нервничают „сбиры“? Им сейчас только дай повод: сразу засадят, а за что – придумают». – «Вообще-то в данный момент „сбиры“ должны волновать тебя меньше всего», – с тонкой усмешкой заметил Инцерилло. – Итак?» – «Я предлагаю торговый склад. Там мой человек ведет дела. Местность захудалая, всюду непонятные железяки, но главное – все спокойно. Там поблизости находится бар под названием „Малышка Луна“. – „Хорошо, – согласился Инцерилло и, закрывая за собой дверь, внезапно добавил: – кстати, рядом с этим баром и был убит Сокол“.
На другой день после этой встречи Папа вызвал к себе Терези. «Скажите, что за дела привели вас с Сальваторе Инцерилло на склад, где торгуют всяким старьем? – насмешливо поинтересовался он. – Вы неправильно себя ведете, встречаясь с этим человеком. Для вас все это может закончиться очень
