Операции английского флота в мировую войну

только тогда де-Робек узнал, что причина аварии — мина, и немедленно дал передовой линии сигнал отойти. В 5 ч. 10 м. команда Irresistible перешла на Queen Elizabeth. Wear пошел к Ocean с приказанием последнему не оставаться у Irresistible, если нельзя будет взять его на буксир.

К этому времени Ocean подошел к подорванному кораблю, и Дент переправился на Ocean посоветоваться с его командиром. Крен Irresistible увеличивался все больше и больше, корабль стоял очень неудобно, носом прямо в азиатский берег, и подать буксиры не представлялось возможным. Кроме того, Ocean находился под довольно сильным перекрестным огнем, и командиры решили, сняв оставшихся людей, выполнить приказание адмирала.

В 5 ч. 50 м. Irresistible был брошен в 50 каб. от форта Румели в надежде, что ночью его удастся отбуксировать миноносцами и тральщиками. Как только командующий убедился в оставлении Irresistible, он поднял сигнал «отбой» и приказал кораблям возвращаться на Тенедос.

Неожиданная опасность и понесенные потери не позволяли оставить линейные корабли в проливе после наступления темноты, и потому намерение протралить заграждение у м. Кефец пришлось оставить.

Скоро обнаружилось, насколько действительна была опасность. Едва Ocean под тяжелым перекрестным огнем форта Дарданос и батарей начал отходить, как в 6 ч. 5 м., находясь приблизительно в 10 каб. от Irresistible, взрыв у правого борта возвестил, что и он наскочил на мину. Все кормовые отсеки залило, руль заклинило «лево на борт». Почти одновременно с этого же борта попал снаряд. Вода затопила отделения рулевой машины и румпельное, лишив возможности доступа к ним для исправления. Несмотря на то, что отсеки левой стороны были быстро затоплены, корабль стал валиться на правый борт, и крен достиг 15°. Положение сразу оказалось настолько критическим, что командир сделал проходившим мимо миноносцам Colne, Jed и Chelmer сигнал «приблизиться». Под огнем Дарданоса и батарей с обоих берегов миноносцы выполнили трудную работу по снятию команды, закончив ее благополучно. Ocean находился в это время почти посередине пролива, медленно двигаясь по течению. До наступления полной темноты командир, находясь на Jed, держался в 10 каб. от корабля и, подойдя к нему, снял еще четырех человек, случайно там оставшихся. Невозможность предпринять что-либо для спасения судна не вызывала никаких сомнений, и в 7 ч. 30 м. в. Ocean был окончательно оставлен.

После доклада командующему эскадрой, командиры Ocean и Irresistible с миноносцами и шестью тральщиками отправились в пролив с целью попытаться вывести Irresistible и не допустить Ocean приткнуться к берегу. Безрезультатные поиски продолжались до полуночи, никаких следов погибших кораблей найдено не было. Они затонули на большой глубине, никем не замеченные[90].

Inflexible, несмотря на тяжелое положение, благополучно дошел до Тенедоса исключительно благодаря молодецкой работе машинной команды. Несмотря на то, что людям пришлось работать в темноте и с бездействующими вентиляторами, корабль через полтора часа после взрыва стоял на якоре по северную сторону острова. Однако, крейсер вышел из строя надолго, будучи принужден продолжительное время оставаться у Тенедоса, чтобы привести себя в состояние, допускающее переход на Мальту для ремонта.

Suffren и Gaulois также вышли из строя и требовали ввода в док; при этом Suffren имел сильную течь в носовой части; положение же Gaulois в момент его выхода из пролива вызывало такие опасения, что его пришлось поставить на мель у острова Драпано в южной группе островов Раббит.

Истинная причина катастрофы выяснилась нескоро. Лишь впоследствии мы узнали, что турки в ночь на 8 марта выставили параллельно берегу минное заграждение из 20 мин в бухте Эрен-Киой, не замеченное нашими тральщиками. Это заграждение, выставленное в районе обычного маневрирования эскадры, невзирая на все меры предосторожности, обеспечивало противнику ошеломляющий успех[91].

Попытка форсировать узкость флотом должна рассматриваться как жестокое поражение. Из 16 крупных кораблей, принимавших участие в бою, 3 погибло, а 3 других, в том числе единственный линейный крейсер, вышли из строя на неопределенный срок. В один день союзный флот лишился одной трети своего состава. При таких потерях, естественно, возникал вопрос — может ли флот, не считаясь с ничтожностью достигнутых результатов, без помощи с берега форсировать пролив? Много позже сообщения разведки из Константинополя говорили, что впечатление турок от финальной атаки немногим отличалось от впечатления союзников. Огонь с кораблей подавляющим образом действовал на моральное состояние гарнизонов фортов, которые в связи с недостатком снарядов вряд ли оказали бы сопротивление в случае возобновления атаки.

Подобные донесения при аналогичных обстоятельствах не редкость, но затем, когда проходит первое впечатление, они оказываются в значительной степени преувеличенными. Турецкие официальные сообщения признают, что непосредственно укрепления фортов пострадали серьезно. На Гамидие II были разрушены казармы и сбиты с установок оба орудия, но на Румели только одно орудие было выведено из строя и то временно. Намазие потерял одно орудие. Гамидие I также потерял одно тяжелое орудие. На Чеменлике был взорван погреб. Однако, турки настаивают, что полученные повреждения не повлияли на общую обороноспособность фортов. Батареи, защищавшие минные заграждения, оставались почти нетронутыми, и турецкое командование было уверено в невозможности его вытралить. Оно считало, что форты и турецкий флот будут всегда в состоянии справиться со всякими прорвавшимися внутрь кораблями.

Уверенность турецкого командования, несомненно, имела свои основания. В настоящее время установлено, что до достижения залива Сари-Сиглар кораблям пришлось бы пробиваться через 5 рядов минных заграждений, кроме новой линии у Эрен-Киоя. Корабли, оставшиеся целыми, попав в пролив, оказались бы в 15―20 каб. от фортов узкости, боевой запас которых, хотя и не первосортный, далеко не был израсходован. Во всяком случае для продолжения сопротивления боевого запаса было достаточно[92]. Кроме того, нельзя забывать, что только одно из орудий фортов было выведено из строя окончательно, остальные поврежденные орудия были исправлены в течение ночи, и в случае возобновления атаки корабли попадали под огонь прежней силы. Правда, с коротких дистанций наши корабли имели больше шансов сбить орудия фортов, но затруднения, создававшиеся береговыми подвижными батареями, вряд ли могли быть ликвидированы. Даже при удаче в этом отношении оставались еще вторые пять линий заграждения у Нагара, где кончались укрепления узкости. Устарелые форты Нагарской группы не могли служить преградой флоту, но вероятность пройти благополучно минное поле, состоявшее из 350 мин, была 15:1, другими словами, из 16 кораблей имел шанс пройти в Мраморное море только один. Турецкие мины, хотя и не первоклассного типа, были достаточно сильны, чтобы взрывом одной из них потопить старый корабль и вывести из строя даже такой современный корабль, как Inflexible[93].

Все эти данные не могли быть в свое время известны, но и случившегося было достаточно для того, чтобы оставить всякие мечты о немедленном возобновлении атаки. Главной причиной неудачи считались пловучие мины, и пока не было найдено средств борьбы с ними, риск новой попытки форсировать заграждения не мог оправдываться военной необходимостью. Представлялось совершенно очевидным, что для избежания катастрофы необходимо изыскать другие методы борьбы, почему еще до выяснения окончательных результатов описанного дня начал созревать новый план операций.

Накануне атаки на Тенедос прибыл ген. Гамильтон. В этот же день прибыл и последний эшелон французской дивизии вместе с ее начальником ген. д'Амад, офицером с большим опытом в проведении экспедиций. Во время Южноафриканской войны он состоял при английской главной квартире, затем отличился в Марокканской кампании и обратил на себя внимание, когда в первые дни войны с несколькими территориальными дивизиями удерживал фронт между британским расположением и Дюнкерком, причем