Операции английского флота в мировую войну

была гораздо менее тягостной, чем блокада. Кроме того, она не связывалась с потерей человеческих жизней и частного имущества.

Подводная кампания настойчиво продолжалась, насколько позволяли силы и средства немцев. Хотя результаты не оправдали ожиданий противника и не нарушили нашего снабжения, все же подводная угроза оставалась большим бременем для адмиралтейства, которое не сомневалось в том, что этот вид борьбы будет все усиливаться и усиливаться.

Противолодочная охрана линии сообщений армии была явно недостаточна. Минные заграждения у Дувра не мешали проходу подлодок, и две лодки, несомненно, сумели преодолеть препятствия. На заграждении часто происходили взрывы, но это объяснялось несовершенством принятого образца мин, постоянно срывавшихся с якорей.

Сигнальные сети также еще не давали желательных результатов вследствие дефектов в поплавках и соединительном устройстве, не говоря уже о затруднениях, причиняемых течением и остовами затонувших судов.

Между тем приближалось время отправки во Францию все более и более крупных армейских формирований, и необходимость применения каких-то радикальных противолодочных мер была совершенно очевидна. В конце февраля состоялось решение попробовать протянуть бон поперек всего Дуврского пролива. Бон должен был состоять из противолодочной стальной сети, прикрепленной к поплавкам, протянутой от Folkestone через мелководье Varne к мысу Gris Nez, и иметь проходы с обоих концов. Подобная сеть с успехом применялась во всех местах главных якорных стоянок флота, но в постановке ее в открытом море опыта не было.

Предстоящие трудности, само собой разумеется, были грандиозны, в особенности из-за неправильных сильных дуврских течений.

Большое сомнение вызывал вопрос, выдержит ли бон напор течения. Но идея представлялась заслуживающей внимания, и немедленно начались энергичные работы по проектированию бона и сбору необходимого материала. Выполнить последнее, т. е. получить нужный материал, была задача нелегкая, принимая во внимание поступающие на него отовсюду требования. Для дуврского бона необходимо было изготовить не более и не менее как 20 миль сетей, а изменение плана дарданельской операции повлекло за собой отправку уже готового количества сетей для охраны новой базы в Мудросе. Вследствие этого установка бона могла начаться не ранее апреля.

Тем не менее в течение второй половины марта потери торгового флота ограничились пятью английскими, один французским и двумя нейтральными пароходами. За это время капитаны пароходов сумели приспособиться к новой опасности и с успехом использовали инструкции адмиралтейства. Свыше 10 пароходов удачно увернулись от нападения. Подводные попытки противника на путях сообщений армии также не имели успеха, и Южномидландская пехотная дивизия в последних числах марта вполне благополучно переправилась в Булонь и Гавр. Наиболее опасный район представлял Бристольский канал, где оперировала U-28. Заняв позицию на пересечении путей, ведущих в Бристольский канал и канал св. Георгия, лодка потопила 27 марта три парохода. На следующий день она неудачно атаковала еще три парохода и потопила четвертый.

При уничтожении двух пароходов поведение командира U-28 кап. — лейт. Ферстнера ознаменовалось бесстыдной жестокостью. Несмотря на то, что пароход Falaba шел переполненный пассажирами, Ферстнер выпустил в него торпеду в тот момент, когда шлюпки только начали вываливать за борт, в результате чего погибло свыше 100 человек. С пароходом Aquila было поступлено с такой же жестокостью. Негодование, вызванное этим поступком, усилилось еще тем, что, согласно донесениям сигнальных станций, U-28 подавала сигналы SOS, стараясь привлечь новые жертвы.

Если действия кап. — лейт. Ферстнера имели основанием не его личную бесчеловечность, а преследовали цель терроризировать мореплавателей, то они не достигли цели. Моряки торгового флота не собирались уступать; дух борьбы не только не угас, но, наоборот, горел ярким пламенем. Торговое судоходство продолжалось по-старому, пароходы приходили в порты и уходили, как будто ничего не случилось. Процент судов, подвергшихся нападению, был невелик. С февраля по 31 марта в море находилось 6 000 английских торговых судов, а погибло лишь 21 общим тоннажем 65 000 т. За этот же период подверглись нападению 29 судов других национальностей, из которых пострадало лишь 5.

Презрев законы и обычаи морской войны, немцы не останавливались ни перед чем и дошли до того, что стали нападать на торговые суда даже с воздуха. В устье Темзы 8 английских пароходов подверглись воздушной атаке, причем неудачной. С другой стороны, потери судоходства от мин в течение марта почти прекратились. Это происходило отчасти от увеличения числа наших дозорных отрядов, а также и потому, что немцы временно сократили минные постановки в открытом море, дабы не мешать своим подлодкам.

Активные действия наших подлодок не прекращались и продолжались с прежней настойчивостью и смелостью, но волей-неволей сократились. Объекты нападения были малочисленны и находились за пределами досягаемости. Противник показывался только в Балтике и у Гельголанда, и в этих опасных водах сосредоточились операции наших подводных сил.

В устьях германских рек и внутри Гельголандской бухты наш «подводный дозор» все время беспокоил немцев, заставляя их держаться на-чеку. В бухте враг был повсюду: над водой, в воздухе и под водой. Дозоры траулеров и миноносцы, не переставая, днем и ночью, как гончие, рыскали по всем направлениям: цеппелины и гидросамолеты беспрерывно держались в воздухе. Столкновения с противником были часты, хотя и не сопровождались крупными материальными успехами. Но на материальный успех и не возлагалось много надежд. Подводные лодки являлись щупальцами наших главных сил, и, несмотря на кажущуюся их инертность, мощь Гранд-Флита всегда, каждую минуту ощущалась в устьях неприятельских рек.

В Балтике попрежнему оставались наши подлодки E-1 и E- 9 под командой кап. — лейт. Лоренса и Хортона. В конце октября 1914 г. они окончательно поступили в распоряжение адм. Эссена, который в течение всей зимы систематически посылал их ко входу в Зунд. Минирование Зунда было запрещено начальником германского морского генерального штаба и район его охранялся отрядом к. — адм. Яспера, оперировавшего из Киля в составе четырех старых крейсеров и нескольких миноносцев. Один из этих крейсеров — Виктория Луиза — 18 октября атаковал E-1. К востоку находился другой немецкий отряд, наблюдавший за русским флотом, в составе крейсера Фридриха Карла (флаг к. — адм. Беринга)[105], нескольких легких крейсеров и полуфлотилии миноносцев. Отряд базировался на Нейфарвассер, где командир E-1 заметил крейсеры во время своего похода в Данцигскую бухту. Как только немцам стало известно о проходе английских лодок, отряд адм. Беринга был подкреплен крейсерами адм. Яспера с приказанием бомбардировать Либаву, чтобы не допустить устройства там базы для E-1 и E-9[106]. Повидимому, немцы не знали, что русские сами разрушили порт, и адм. Берингу было приказано уничтожить бомбардировкой все портовые сооружения и заблокировать вход в аванпорт. Штормовые погоды задержали производство операции, и отряд только 25 ноября смог выйти из Данцига. 26 ноября в ранние утренние часы Фридрих Карл, следуя на свою прикрывающую позицию и находясь в 30 милях от Мемеля, подорвался последовательно на двух минах, а позже еще одно судно отряда взорвалось ближе к берегу. Мины, несомненно, были поставлены русскими, вероятно, с тех судов, которые были замечены в этом районе немецким легким крейсером несколько дней тому назад, но он почему-то их не атаковал[107]. Фридриху Карлу удалось держаться некоторое время на плаву. Операция против Либавы не приостановилась. При сильной вьюге порт был подвергнут бомбардировке, и выход, уже частью заблокированный, был окончательно закрыт затоплением приведенного для этой цели судна. Легкий крейсер Аугсбург, ходивший с двумя подлодками в Финский залив, спешил на помощь флагманскому кораблю, и в 6 ч. 30 м. у. Фридрих Карл, после снятия с него команды, затонул.

За совершенно ненужную операцию немцы заплатили потерей корабля, ничего не достигнув, так как наши лодки давно уже оставили мысль базироваться на Либаву. Опасаясь впредь пользоваться Данцигом,