ехидно улыбнулся ему.
— Перебирайтесь ко мне! — крикнул я, перекрывая шум мокрых плетей, лупивших по латам солдат. — Здесь довольно уютно!
К моему несказанному удивлению, он кивнул, бросил повод одному из всадников, спешился и на ходу забрался в повозку, попутно отдавив мне ноги.
— Осторожнее, — поморщился я.
— Прошу прощения, — Гленован уселся напротив меня, снял шлем, из-под которого хлынули потоки воды. Сено немедленно промокло. Я поежился, почувствовав, что замерз.
— Надо же, как припустило, — хмыкнул Гленован и оценивающе посмотрел на меня. — У вас тут по крайней мере сухо.
— Охотно поменяюсь с вами местами, — воодушевленно заверил я, и он засмеялся.
— Вряд ли мое общество в данный момент доставит его высочеству столько же удовольствия, как ваше.
— Вы полагаете, его высочество станет тратить время на разговоры?
— Не сомневаюсь, — сказал он и утер свое аристократичное лицо затянутой в перчатку ладонью, стряхивая капли. Я смотрел на него с интересом.
— Неблагодарная работа, не правда ли?
— Как сказать. Если не считать земель, замков и титулов — то да.
— С деньгами сложнее, верно? — усмехнулся я. — Его высочество просто разорится с этой армией. Приходится брать количеством, а не качеством.
— Вас интересуют деньги, да? — вдруг серьезно спросил Гленован. Я снова усмехнулся, повел затекшими плечами.
— А вы как думаете?
— Герцог даст вам денег, если захотите. И столько, сколько захотите.
Я насторожился, но виду не подал. Такой поворот разговора был неожиданным, хоть и вполне вероятным. Шерваль пытается купить всех. Это его стратегия. Однако то, что он заинтересован во мне не только как в источнике информации, оказалось для меня новостью.
— Ну, учитывая то, что у меня нет ни земель, ни замков, ни титулов, начать можно было бы с этого, — абсолютно серьезно сказал я.
Гленован покосился на меня с подозрением. Несмотря на аристократическую внешность, дураком он не казался. Но я смотрел на него кристально чистым взглядом, и он смутился.
— Об этом с вами уполномочены говорить другие люди, — неуверенно сказал он. — Однако я полагаю, что такое предложение будет иметь место.
— Как альтернатива эшафоту? Проклятье, что ж вы раньше молчали!
Его взгляд немного прояснился. Я чуть было не предложил ему развязать меня и продолжить деловые переговоры двух равных людей, но вовремя прикусил язык. Нет, дураком он всё-таки не выглядел.
— Конечно, я не могу утверждать это наверняка, — поспешно проговорил Гленован, видимо, не желая меня слишком обнадеживать. — Видите ли, милорд расположен к вам довольно… благосклонно. Но среди его окружения немало людей, жаждущих увидеть вас в петле, а лучше на дыбе. Думаю, вы это знаете.
Еще бы! Я даже мог бы назвать поименно. В первую очередь граф Седлтон, чью армию мы основательно потрепали за последние полгода. До чего же он свирепствовал, когда каждый его гарнизон, расположенный в южной части Айдентонского округа, неизменно уничтожался не позднее чем через два дня после расквартирования. Ему понадобилось четыре месяца, чтобы понять, что, продолжая обновлять гарнизоны, он попросту посылает своих людей на бойню. Как они прочесывали леса! Одни пни остались, зверье сбежало в северное полесье. Почему-то Седлтон был уверен, что где-то в сердце леса стоит неприступная крепость, в которую мы приходим ночевать, пить и спать с женщинами. Каждый судит в меру своей развращенности. Мне было совсем не жаль его разочаровывать.
Потом — маркиз ле Кайрак, не менее пылкий мой поклонник. Мы превратили его скромное загородное поместье, коим он считал один из крупнейших восточных округов, в сущий ад. Теперь господин маркиз не мог ни поохотиться, ни развлечься налетом на деревню без того, чтобы не потерять половину своей свиты. Этот тип был редкостным подонком, мы вычищали округ от его людей методично и с удовольствием. Помнится, я сам с неизъяснимым наслаждением всадил в его плечо арбалетный болт. Целился в горло, но этот гад что-то учуял и увернулся, как раз когда я нажал на спуск. Говорят, с тех пор у него плохо работает левая рука, а прежде маркиз славился зрелищными поединками на двуручниках. Он должен сильно меня ненавидеть за такой удар по его самолюбию, ведь теперь он не сможет блеснуть мастерством на турнирах, и женщины станут намного менее охотно посещать его постель.
А еще лорд Гриндер… Мы проникли в его замок под видом бродячих артистов и без особого труда удерживали форт больше месяца, а потом просто ушли, выпив всё вино, съев все запасы и оставив в замке полный разгром. И сэр Уолдер Битти, с которого я смеха ради сшиб стрелой шлем в ту самую минуту, когда он цеплял на свое копье платок пухленькой чернявой леди, готовясь сразиться за право назвать ее самой красивой женщиной мира с сэром Лайоном, графом-купцом, обоз которого мы спустили в Ренну несколькими месяцами раньше… И многие, многие другие. За четыре года мы сделали немало, — так могло показаться, если вспоминать поименно всех обиженных, униженных и оскорбленных снобов, которых мы на минутку тыкали наглыми рожами в их собственное дерьмо. Но на самом деле всё это оставалось шалостями, злым ребячеством взрослых людей, с которыми не слишком ласково обошелся этот мир.
Правда, был еще Урсон. Я никогда не встречался с ним, и кое-кого это удивляло. Меня же — нисколько. Я понимал, почему предводитель партизанского движения, вот уже семь лет портившего жизнь, нервы и настроение королю Гийому Пятому и его брату Доновану Шервалю, никогда не изъявлял желание встретиться с человеком, державшим под контролем Восточные Леса. В этом просто не было необходимости. Видимо, Урсона устраивало то, что я делал, а координировать наши действия он не считал нужным. Он занимался Южными Лесами, степью и Северо-Западом, а большая часть этих земель всё еще была занята войсками законного монарха. Восток же принадлежал Шервалю, медленно, но верно теснившему своего венценосного брата к столице. Теоретически эту часть королевства проще контролировать, и мне кажется, что Урсон просто разрешил нам резвиться в Восточных Лесах — вероятно, воображая себя благодетелем, позволяющим мне потешить самолюбие в качестве предводителя крупного партизанского объединения. Возможно, интуитивно он чувствовал во мне соперника. Хотя вряд ли — умный человек предпочел бы держать потенциального противника недалеко, чтобы иметь возможность наблюдать за его действиями попристальнее. Как бы то ни было, я никогда не встречался с Кайлом Урсоном, а он никогда не видел меня. Мне же этого и не хотелось. Я опасался, что, встретившись с человеком его статуса, дам молчаливое согласие быть втянутым в политику. Хотя разве я не втянут в нее и так по уши? Да, теперь, пожалуй, да. Но диверсии моих арбалетчиков были и по сей день оставались для меня лишь способом согнать высокомерные ухмылки с тонких губ господ аристократов. Так уж сталось, что эти улыбки я ненавижу больше всего на свете.
Дождь прекратился так же резко, как и хлынул. Гленован взглянул на небо, по которому быстро ползли тучи, и стал вылезать из повозки.
— Уже меня покидаете? — огорчился я.
— Да, пожалуй, — кивнул он с таким видом, будто хотел добавить: «Я уже выяснил всё, что хотел». Всё-таки дурак. А ведь не подумаешь сначала.
— Приходите еще. Тут такая скукотища.
— Скоро весело станет, мерзавец, — резко сказал кто-то над моей головой. — В Арунтоне тебе скучать не дадут.
Я посмотрел на говорившего: он казался мне смутно знакомым. Гленован соскочил с повозки в глубокую глинистую лужу, взглянул на мрачного, как туча, всадника с легким укором, в котором сквозила насмешка — можно было не гадать, над кем.
— Зачем вы так, капитан? Благородный человек должен сохранять снисхождение к побежденным.
— Тем более что не бывает окончательных побед, — добавил я и приветливо улыбнулся, — Вижу, вы прекрасно себя чувствуете, капитан Фальгер. Как поживает ваше… э-э… седалище?
Он скрипнул зубами, сплюнул, целясь мне в лицо, но в меткости капитан ненамного превосходил своих
