моя улыбка наконец-то стала искренней.
Шерваль снова хлопнул в ладоши — звук получился оглушительным.
— Очень трогательно, но на этом всё! — бодро сказал он. — Не надо портить предстоящий праздник. Самое интересное впереди. Нортон, ты понимаешь, что не выйдешь отсюда живым?
Вряд ли я действительно понимал, пока он не спросил. У меня мелькнула сумасшедшая мысль — отшвырнуть ее, отшвырнуть его, вырваться, наплевать на обоих… на нас… сбежать. Просто сбежать и жить дальше, всё равно как — лишь бы только… Но я ведь решил, что не сбегаю больше.
— Понимаю, — сказал я.
— Прекрасно! — воскликнул Шерваль. — Надеюсь, ты не обидишься, если я приму некоторые меры предосторожности? Твой порыв поистине не имеет себе равных, но вдруг ты до завтра передумаешь?
— Так это завтра? — вырвалось у меня. Проклятье, а я ведь совсем потерял счет дням.
— Завтра, — улыбнулся Шерваль и крикнул: — Стража!
И когда они успели появиться? А главное, где он их прятал? Ни в доме, ни снаружи я не заметил ни одного. Вошли трое. И еще, кажется, двое остались снаружи.
— Йевелин, отпусти меня, — сказал я.
Она всё еще держала мое запястье, сжимая с силой, которая озадачила бы меня, если бы я не успел к ней привыкнуть. Сжимала и смотрела на меня. Неотрывно. И что-то творилось с ее глазами… со зрачками… Они пульсировали, дрожали, как живые, дергались, сужаясь и разжимаясь, будто черный безумный демон, мечущийся в клетке васильково-голубой радужки. Мне так хотелось помочь этому зверю… выпустить его, чтобы он перестал биться о прутья своей клетки. Ей так больно, когда он это делает.
— Отпусти меня, — сказала Йевелин, будто эхом откликнувшись на мои слова. Ее рука сжалась сильнее, так, что мое запястье начало неметь. Я подумал, что она держит вовсе не мою руку. Она не знает, что это моя рука. Для нее это что-то другое. Может быть, прут ее клетки.
— Отпусти меня, — снова повторила она и вдруг взметнула глаза на Шерваля. — Отпусти, отпусти, слышишь? Отпусти… меня…
Он стоял за моей спиной, и я не мог видеть его лица, но что-то в нем, должно быть, отразилось, потому что его люди не оттолкнули Йевелин и не выволокли меня из комнаты, а все разом, будто по команде, взглянули на своего хозяина, словно собаки, ожидающие приказа.
Йевелин тоже смотрела на Шерваля. Все на него смотрели, кроме меня. Я смотрел на нее. На ее волосы, на блики света в них — это единственное, что было в ней живым. Это и ее обезумевшие зрачки, но сейчас их взгляд принадлежал не мне.
— Отпусти, — как одержимая, повторяла она, стискивая мою руку всё сильнее и сильнее, — отпусти, отпусти, отпусти, отпусти же ты меня!
Шерваль молчал. Солдаты не двигались. А я просто ждал.
— Отпусти меня! — она уже кричала, умоляюще, угрожающе, будто забыв все слова, кроме этих. — Отпусти же ты меня!
— Хорошо, — сказал Шерваль. — Хорошо.
Через мгновение нас снова осталось в комнате трое: я, лорд Робер и, кажется, Йевелин. Черная тварь по имени Аттена в ее зрачках с воем билась о голубые стены своей тюрьмы.
— Отпусти меня, — прошептала она.
— Не думал, что ты сможешь, — проговорил Шерваль. Насмешка в его голосе смешивалась с удивленным уважением. — Правда же. Нортон, что ты сделал с моей маленькой Аттеной?
Я наконец обернулся к нему. Он стоял в нескольких шагах, заткнув большие пальцы за пояс, и смотрел на нас, слегка наклонив голову. Йевелин по-прежнему держалась за меня, но теперь, кажется, только для того, чтобы не упасть. Ее била мелкая дрожь.
Я хотел ответить, что это не я с ней, это она со мной, но не успел.
Она вдруг перестала дрожать и сказала:
— Тут нет Аттены, монсеньор. Здесь только Йевелин Аннервиль.
Уголки губ брата короля дрогнули, опустились на миг.
— Это я вижу, — сухо сказал он и посмотрел на меня. — Не завидую я тебе, Нортон. Ладно. Считай это возвратом долга. На этот раз, но только на этот.
«Все мы здесь, чтобы вернуть долги», — подумал я.
— Вы отпускаете нас?
— Я тебя отпускаю, — криво усмехнувшись, ответил он.
Я понял не сразу.
— А… леди Аттена?
— Какая леди Аттена? — отмахнулся Шевраль. — Тут нет Аттены. Здесь только Йевелин Аннервиль. — Его взгляд стал жестким, а улыбка — такой жуткой, что меня едва не передернуло. Он перевел глаза на Йевелин и коротко добавил: — До Йевелин Аннервиль мне дела нет.
Наступил самый благоприятный момент, чтобы убраться отсюда как можно дальше. Я отступил назад, осторожно потянул Йевелин за собой. Она шагнула следом, не отрывая глаз от Шерваля. Он смотрел не на нее и не на меня — кажется, на обоих одновременно, и его улыбка становилась всё шире, всё нежнее, всё ужаснее. Я внезапно почти физически ощутил угрозу, исходящую от этих стен. Не от Шерваля, от стен — он отдал им всего себя, как леди Аттена отдала всю себя своим зрачкам. Ему было проще: может, стоило просто разрушить эти стены и… Но он не захочет их разрушать. Я знал, что не захочет.
И тут я понял, о чем говорил его брат. В какие игры предпочитает играть злое дитя.
Мне вдруг стало трудно дышать.
— Нортон, — ласково позвал Шерваль, когда я уже переступил порог.
Я застыл, стоя уже одной ногой на свету, держа в мокрой ладони дрожащие пальцы Йевелин, которая уже стояла на свету вся. Это было так похоже на ту ночь в степи, когда он позвал меня… а я обернулся…
Шерваль смотрел на меня, и за его спиной были черно-синие витражи.
— В следующий раз, — очень мягко проговорил он, — нам не понадобится леди Аттена.
«Хрен тебе, а не следующий раз», — от всей души подумал я и, быстро шагнув назад, захлопнул дверь.
В коридоре снова было пусто. Я помчался вниз, волоча Йевелин за собой: она шаталась на ходу и спотыкалась, будто пьяная. Добравшись до парадного входа, я с силой толкнул дубовую дверь, впуская в коридор поток дневного света. Мой гнедой по-прежнему стоял у ворот — почему-то в конюшню его не увели. Я рывком обхватил Йевелин за талию, поднял, усадил на коня, вскочил в седло позади нее. Она покачнулась, и я прижал ее к себе. Тогда она тихо вздохнула и откинула голову назад, мне на плечо. Я подумал, что она потеряла сознание, но ее глаза оставались широко открыты. А зрачки, в которые светило солнце, были крохотными, как острия иголок.
Мы мчались галопом, едва не загнав коня, и широкая юбка белого платья Йевелин, развеваясь на ветру, хлестала меня по ногам. Когда добрый город Билберг и фиолетовые стены Черничного Замка остались в десятке миль позади, Йевелин подняла тяжелую голову и, не глядя на меня, без малейшего выражения сказала:
— Ты спас меня. Мой прекрасный рыцарь проник в башню, убил дракона и спас меня. Теперь я должна выйти за тебя замуж.
Я думал, что засмеюсь, но почему-то не стал. Придержал коня, наклонил голову и ткнулся лицом в ее волосы. Они пахли как-то странно. Как будто кровью.
Я убил дракона, Йев? Наверняка можно сказать, только если посмотреть тебе в глаза… но я не хочу. Не хочу и не стану. Нет.
Мы стояли посреди пустой проселочной дороги, вокруг щебетали птицы. Солнце уже клонилось к закату. А я вдыхал кровавый запах волос Йевелин и жалел, что она не позволила мне умереть именно так.
— Не получилось, да? — много времени спустя прошептала она.
— Мне всё равно, — честно ответил я.
Тогда она обернулась и посмотрела мне в глаза.
