расспрашивала доктора. Меррин не сомневалась, что Фарн слышал каждое слово и заплатил куда больше шести шиллингов за привилегированную возможность за ней пошпионить.
Хотя Гаррик не слишком походил на шпиона; по представлению Меррин, они всегда прятались по углам и подслушивали у замочной скважины. Он же выглядел слишком элегантным: удобное однобортное пальто, бриджи и высокие начищенные сапоги. Меррин подумала, что он совершал верховую прогулку, давая выход сдерживаемой энергии и власти. Их глаза встретились. Фарн улыбнулся. Улыбка была отнюдь не подбадривающей, и Меррин это совсем не утешило. Она предположила, что Гаррика очень устроило бы, если она на некоторое время окажется здесь под замком. Девушка посмотрела на жесткое выражение его лица, и на мгновение ей стало страшно.
– Вы можете выкупить ее за десять шиллингов, милорд, – заявил тюремщик.
– Минуту назад вы просили шесть, – горячо возразила Меррин. – И я не должна вам даже этого!
Гаррик посмотрел на нее мрачно-ироническим взглядом.
– И за что же вас взяли? Взлом и незаконное проникновение?
– Я не заключенная! – возмутилась Меррин.
– Что немало меня удивляет, – заметил Гаррик, – учитывая вашу склонность к криминалу.
Меррин покраснела.
– Я только хочу выйти отсюда.
Гаррик вынул бумажник и, подняв бровь, посмотрел на тюремщика.
– Двенадцать шиллингов, ваша светлость, – произнес тот, оценивая положение Гаррика и соответственно поднимая сумму. – И мы договоримся.
– Не уверен, – пробормотал Гаррик. От его взгляда Меррин покраснела до ушей. – Поверьте, это вы должны бы мне приплатить, чтобы сбыть ее с рук, а не наоборот.
– Ничего ему не платите, – резко бросила Меррин. Она была в растрепанных чувствах и злилась. – Я не хочу быть вашей должницей.
– Да, вы уже говорили об этом, и вполне недвусмысленно, – усмехнулся Гаррик. Он пожал плечами и сунул бумажник в карман. – Как пожелаете. – И повернулся, чтобы уйти.
Тюремщик неприятно улыбнулся и сильнее сжал ее руку.
– Ну, тогда, мисс, я уверен, что мы найдем вам хорошую камеру, пока кто-нибудь за вас не заплатит. Думаю, такие найдутся…
– Подождите! – крикнула Меррин. Сердце у нее билось как молот.
Она заметила, что Гаррик остановился, но не обернулся к ней. Всем своим видом он показывал, что не пойдет ни на какие уступки.
– Пожалуйста, – добавила она, с неудовольствием чувствуя в своем тоне просящие нотки.
Гаррик вернулся к ней. Его тонкие губы растянулись в улыбке.
– Будете меня умолять? – спокойно поинтересовался он.
– Нет! – возмутилась Меррин, но тут же смягчила тон. – Но я была бы вам очень благодарна… – с трудом выговорила она. Будь он проклят за то, что наслаждается ее затруднительным положением. Девушка еле сдержалась, чтобы не дать ему пощечину. Она была вне себя от злости!
– Да, конечно, – вежливо ответил он.
Фарн со вздохом вытащил бумажник и заплатил тюремщику. Тот с явным разочарованием выпустил Меррин. Гаррик предложил ей руку.
– Позвольте, я отвезу вас на Тависток-стрит, леди Меррин.
– Нет, – отказалась она. – Я…
– Это не вопрос, – произнес Гаррик. Он взял ее за руку и повел вниз по лестнице. – Это приказ.
Они спустились на один пролет, и Меррин остановилась.
– Я верну вам долг, – пообещала она.
Гаррик искоса посмотрел на нее с высоты своего роста:
– Каким образом? Мне казалось, вы сказали, что у вас нет денег.
Справедливый вопрос, подумала Меррин. Том платил ей достаточно щедро, но свое последнее жалованье она потратила на «Клариссу» Сэмюэла Ричардсона. Книга ей не понравилась, и теперь она жалела, что купила ее. И едва ли она могла попросить Гаррика вычесть эту сумму из тех тридцати тысяч, которые он обещал ей – а она отказалась.
Гаррик немного подождал, потом улыбнулся и повел ее дальше по лестнице.
– Я не стану требовать от вас возврата этого долга, – пробормотал он.
Меррин снова остановилась.
– Я займу у Джоанны, – яростно сказала она. – Или у Алекса. Все равно у кого. Я пойду к ростовщикам. Я сделаю что угодно, только бы не быть перед вами в долгу.
– Что угодно? – повторил Гаррик.
Он схватил ее, прижал спиной к холодной каменной стене. Прикоснулся рукой в перчатке к щеке, заставил поднять голову. Гладкая перчатка приятно холодила разгоряченную кожу. Гаррик поцеловал Меррин.
На сей раз она уже понимала, чего ждать, и не испытала такого сильного шока, получив вместо абсолютной новизны греховное восхищение. Внутри у нее вспыхнул жар, он распалял ее, вызывал желание получить нечто больше. Меррин чувствовала, что хочет этого. Гаррик открыл ей часть самое себя, о которой она даже не подозревала; необузданная и распутная, она так отличалась от холодной и рациональной Меррин Феннер, жившей в ограниченном мире книг.
Она приоткрыла губы навстречу Гаррику и нетерпеливо коснулась его языка своим. Восхитительно. Меррин не знала названия захватившего ее чувства, но оно казалось ей чистым искушением. Она буквально тонула в его жаркой власти. Низ живота потянуло от сладкой боли. Голова кружилась. Твердый тюремный пол зашатался у нее под ногами.
Девушка услышала, что Гаррик глухо застонал. Он запустил руку ей в волосы и дал все то, в чем она так нуждалась. Усилил натиск и потерся языком, требуя ее ответа. Меррин потеряла голову. Она забыла, кто она, забыла, как должны вести себя леди. Она обняла его руками за шею и притянула ближе, прижалась всем телом, словно их вообще не разделяла одежда. Гаррик провел языком по внутренней части ее нижней губы, сомкнул на ней зубы и нежно прикусил. Меррин почувствовала, как ее внутренности судорожно напряглись, словно кто-то сжал их железной хваткой.
Неподалеку кто-то засмеялся – бесстыдно, многозначительно. Потом совсем рядом раздался звук удара, кто-то громко выругался, и Меррин снова вернулась в реальность, ощутив звуки и запахи тюрьмы.
– Вам точно не нужна камера, чтобы закончить свои дела, сэр? – произнес чей-то голос.
Меррин высвободилась из рук Гаррика. Она повернулась и увидела, что на них смотрит тюремщик и злобно ухмыляется.
На секунду она успела заметить выражение лица Гаррика. Оно напряглось от желания, глаза сверкнули. Они оба тяжело дышали, как после бега. Но потом его лицо изменилось. Откровенное желание сменилось привычным холодным безразличием.
– Считайте, что ваш долг оплачен, – произнес он.
– Двенадцать шиллингов, – сказала Меррин. Она гордилась, что ей вообще удалось что-то выговорить. – За один поцелуй. Вы очень экстравагантны, ваша светлость.
– Он стоил этого, – ответил Гаррик. – Прошу прощения, что взял плату на публике.
У Меррин все внутри задрожало. Без сомнений, этот поцелуй ничего – или почти ничего – не значит для Гаррика, он же известный распутник. А она ощущала себя так, словно ее бросили дрейфовать в бурном море. Жар в крови угас, и она снова чувствовала себя брошенной и одинокой, как и прошлым вечером. Это неправильно, что она испытывает желание к Гаррику. А она его испытывает, да так сильно, что становится больно. Как это может быть?
Гаррик привлек ее к себе, запоздало ограждая от любопытных тюремщиков и всепонимающих заключенных. На его лице застыло напряженное выражение, словно он сердился на Меррин или, скорее, на самого себя. Пока они шли до тюремных ворот, он не произнес ни единого слова. Как только они оказались на улице, он буквально затолкнул ее в ожидающую их карету, запрыгнул сам и захлопнул дверцу. Меррин плюхнулась на сиденье, запыхавшаяся и возмущенная, и сразу же потянулась к выходу, но Гаррик схватил ее за запястье и вернул обратно.
– Прошу прощения за меры предосторожности, – извинился он, – но вы останетесь под моей защитой, пока я не удостоверюсь, что вы дома и в безопасности, леди Меррин.
Разозлившаяся Меррин изо всех сил пыталась освободиться.
– Мне будет безопаснее где угодно, но только не с вами, – резко возразила она.
Гаррик засмеялся:
– Давайте не будем это проверять.
Он стукнул по крыше кареты, и лошади тронулись с места. Гаррик откинулся на спинку сиденья, элегантно закинул ногу на ногу и посмотрел на Меррин.
– Что вы делали в этой тюрьме? – поинтересовался он.
– Я удивлена, что вы спрашиваете, – обиженно сказала Меррин. – Вы же сами там побывали как раз перед моим приходом, не так ли? Вы принесли доктору Саутерну бутылку джина, чтобы он напился и ничего не вспомнил!
Меррин ждала возражений, но Гаррик ничего не отрицал. У него на губах заиграла грустная улыбка.
– Чтобы застать доктора трезвым, боюсь, вам надо было прийти раньше семи утра.
– Он сказал, что вы его часто навещаете, – проговорила Меррин. – Без сомнения, чтобы удостовериться, что у него вдосталь спиртного.
Улыбка Гаррика стала еще шире.
– Я действительно его навещаю, – согласился он. – Не важно, по какой причине.
– Он также сказал, что вы выкупали его из тюрьмы.
– И это тоже правда, – согласился Гаррик. – Я платил за него долги, когда он в последний раз оказался в тюрьме, и в предыдущий раз тоже. – Гаррик вздохнул. – Доктор Саутерн много лет был нашим семейным врачом. Вернувшись в Англию, я обнаружил, что он перестал практиковать из-за своей слабости к спиртному. Я пытался ему помочь. Заплатил за него долги. Навещал его в тюрьме. – Гаррик пожал плечами. – Я быстро понял, что ничего не могу для него сделать. Доктор предпочитает тюрьму, потому что там ему все знакомо. Он чувствует себя там в безопасности. У него есть пища и крыша над головой. Если я его выкупаю, он снова начинает искать себе убежище. – Гаррик сжал губы. – Доктор – несчастный человек,
