– Помоги же мне! – отчаянно крикнул спаситель Марвина – и оказалось, что это женщина.
Сперва он не понял, чего она от него хочет, а потом до него дошло: она ведь тоже не может дотянуться до оружия, стоит ей отпустить горло убийцы, и тот вырвется. Марвин кинулся вперёд, перехватил меч двумя руками лезвием вниз и опустил клинок прямо убийце между глаз. Громко захрустела проломленная кость, хлынула кровь, заливая вялые язычки огня, перекинувшиеся на сложенный рядом хворост. Марвин отрешённо подумал, что теперь так и не сможет узнать, что за лицо было у наёмника, и выдернул меч.
Женщина вскочила и принялась яростно затаптывать пламя. Огня на её одежде каким-то чудом не было. Марвин тупо наблюдал за ней, пытаясь понять, что ей нужно. Когда от огня не осталось и следа и единственным, что ещё излучало тепло, была горячая кровь наёмника на снегу, женщина остановилась и посмотрела на Марвина. Он вдруг понял, что она боится к нему подойти.
– Ты, – сказал Марвин. – Опять ты, долбаная сучка.
Даже в темноте было видно, как она вспыхнула от ярости.
– Если бы не эта долбаная сучка, твоя башка уже валялась бы отдельно от тела! – гневно выкрикнула она.
– Чего тебе от меня нужно? – без выражения спросил он, отказываясь признать даже перед собой, что она права.
– От тебя – ничего. Что мне может быть нужно от
Он шагнул вперёд и ударил её кулаком по лицу. Он никогда раньше не бил женщин, ещё и кулаком – так, будто она была равным ему по силам мужчиной, которому он бросал вызов. Но Рысь не была равна ему по силам; удар сшиб её с ног, она рухнула в снег, и Марвин вспомнил, как бережно и аккуратно вырубил её в прошлый раз. Тогда он не хотел причинять ей боль. Теперь – хотел.
Не дав ей опомниться, он схватил её за грудки, рывком поднял и швырнул спиной на землю. Потом надавил коленом ей на грудь, попытался схватить за волосы – и обнаружил, что на ней шапка. Он сорвал шапку, швырнул прочь, вцепился в короткие курчавые пряди надо лбом. В тот миг ему казалось, что он ещё никого и никогда так не ненавидел.
– Лукас, значит? – процедил он, глядя, как она хватает ртом воздух и извивается под ним, тщетно пытаясь вырваться. – Всё-таки Лукас? Так я и знал…
– Да, Лукас! – выплюнула она ему в лицо. – Знал он! Что ж ты не убил меня тогда сразу, раз такой умный?
– Что он тебе говорил про меня?
Она не ответила, и тогда Марвин, рывком вынув из ножен кинжал, которым не имел возможности воспользоваться в недавней схватке, приставил лезвие к её горлу.
– Станешь молчать, убью, – сказал он.
– Что ж сразу не убил? – повторила она.
Они лежали в темноте, тяжело дыша друг другу в лицо, и под ними расплывалась кровь человека, которого они убили вместе.
– Что он тебе говорил?
– Что ты самоуверенный сопляк, которого попытаются убить. И что я должна следить, чтоб этого не случилось.
– Ты можешь быть собой довольна.
– Ну ещё бы!
– Ты бы не убила этого человека без моей помощи.
– Ты тоже.
Они снова умолкли. Потом Марвин хрипло спросил:
– Сколько он заплатил тебе?
– Не твоё дело! – бросила Рысь.
– Сколько? – Марвин крепче стиснул её волосы и услышал, как она скрипнула зубами от боли. – Я и так уже должен ему и хочу знать, на сколько вырос долг.
– Пошёл ты к Ледорубу!
– Ты же не веришь в Ледоруба, – зло улыбнулся Марвин.
– Пусти меня!
Он отпустил её волосы и, перехватив руки, которыми она колотила его в грудь, скрутил их и зажал между своим и её животом.
– Не зли меня. Ты в этом уже и так преуспела.
– Чем? Тем, что спасла тебе жизнь?!
– Я сказал, не зли меня, котёнок…
Она плюнула ему в лицо.
Какое-то время они в молчаливом остервенении катались по снегу, пока Рысь не оказалась под ним, скрученная так, что и шевельнуться не могла, только тихонько поскуливала от боли и злости. Марвин понял, что она плачет, и почему-то это потрясло его (что я такого сказал, тупо подумал он), но не заставило ослабить хватку.
– Сколько? – настойчиво повторил он, вжимая её лицом в снег. – Скажи, сколько, иначе не отпущу.
