– Бес тебя раздери, Марвин, нельзя же быть таким доверчивым!
Тот ответил ему коротким взглядом из-под нахмуренных светлых бровей.
– Вы меня отравили?
– Нет, но мог же!
– Какая разница, могли или нет? Не отравили, ну и ладно.
Лукас покачал головой, потом сел. Несколько мгновений молча смотрел Марвину в глаза, потом взял свой кубок и осушил его до дна.
Теперь, похоже, они были готовы говорить.
– Итак, ты всё-таки забрал наследника.
– Я говорил, что заберу, – отрезал Марвин. Лукас успокаивающе улыбнулся ему.
– О да, я помню, какое значение ты придаёшь данному слову. Ты хоть понимаешь, во что вляпался?
– В дерьмо, – угрюмо отозвался тот. Лукас восхитился такой точностью формулировки.
– Слов нет, как я рад, что ты это понимаешь. В таком случае, полагаю, ты отдаёшь себе отчёт, что в покое тебя теперь не оставят. – Марвин вздрогнул при этих словах, и Лукас безжалостно кивнул: – А ты что, воображал, что твой порыв души не найдёт отклика в сердцах любимых тобою патрицианцев? Нет уж, они, как и я, восхищены твоей преданностью вассальной клятве.
– Откуда они узнали, что наследник… что я… что я его защищаю? – выпалил Марвин.
– Сам подумай, откуда, ты же башковитый парень. – И поскольку Марвин продолжал непонимающе смотреть на него, Лукас вздохнул и признался: – Я им сказал.
– Зачем?!
– А разве у меня были причины тебя выгораживать?
Марвин закусил губу, будто вспомнив, с кем разговаривает. Лукас поудобнее откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди.
– Вот тебе ответ на твой незаданный вопрос, мой маленький недальновидный друг. Меня прислали за тобой. И за сыном герцогини, разумеется. Пора возвращаться домой, сынок. Там сейчас весна.
– Я вам не сынок! – вскипел Марвин.
– Ох, ладно, прости, забылся. Теперь ты на меня в смертельной обиде, м-м?
– Что вам надо? – резко спросил Марвин, вставая. Лукас безмятежно посмотрел на него снизу вверх.
– Я уже сказал. Патрицианский магистрат поручил мне доставить в Таймену сына герцогини и человека, который может свидетельствовать законность его претензий на трон. То есть тебя. Я слышал, ты болел. Надеюсь, ты уже поправился достаточно, чтобы выдержать такое путешествие.
– Никуда я с вами не поеду.
– А без меня?
– Довольно! Вы что, всерьёз думали, я буду вам подчиняться?
– Не мне, малыш, не мне. Ты, если не ошибаюсь, служишь королю. Патрицианцы – тоже. Как и я, в данном случае.
– Моему королю месяц от роду, – сказал Марвин. – И он единственный, кому я служу.
– Ты собираешься выполнять приказы грудного младенца? Воистину, самое то – они тебе как раз по уму.
На скулах Марвина заходили желваки, пальцы сжались в кулак. Но он ничего не сказал. Лукас продолжал улыбаться ему, не отпуская взгляд, и – как прежде, как всегда – поделать с этим Марвин ничего не мог. Так и не научился…
– Ты понимаешь, что твоё нынешнее поведение – это измена? – мягко продолжал Лукас. – Что ты собираешься делать с королём? Попытаешься действовать от его имени и претендовать на регентство?
– Нет! – похоже, парень был попросту шокирован подобным предположением. – Мне это и в голову не приходило!
– Знаю. Хотя, пожалуй, жаль, что не приходило. В нынешних обстоятельствах – кто знает, бесы и не таким шутили… Марвин, в Таймене и её окрестностях бунт. Люди требуют короля. А его нет. Патрицианцы готовятся объявить наследником первого подвернувшегося под руку младенца, и если им придётся сделать это, вероятность возвращения трона истинному королю станет очень сомнительной. Вас выследят рано или поздно и убьют, чтобы не создавать новую смуту. Единственный шанс для юного короля закрепить за собой право на трон – это появиться сейчас. Ты сам знаешь, патрицианцы действуют прежде всего в интересах короны, а не отдельно взятого монарха, поэтому поступят так, как потребуют обстоятельства. И не согласятся предпочесть одного младенца другому ценой междоусобицы в самом сердце страны.
– Как складно у вас всё получается, – вдруг сказал Марвин. – И давно ли вы прониклись должным уважением к святому ордену?
Лукас вынудил себя удержать улыбку на лице.
– Я стараюсь изъясняться так, чтобы ты понял. Впрочем, если ты готов к диспуту на социально- политические темы с привлечением теологических аспектов вопроса, можем и об этом поговорить.
До Марвина наконец дошло, что над ним издеваются. Кажется, он так старался игнорировать насмешки, что попросту не замечал, когда его поднимали на смех. Но когда всё-таки замечал, нравилось это ему ничуть
