смиренно опущен долу, но чувственная ложбинка между ключицами и мерно вздымающиеся холмики грудей, видневшихся над вырезом, говорили сами за себя. Она налила Дереку, сидящему с другой стороны стола, напротив Лукаса, и тот не удостоил её даже кивком. Поднял бокал прозрачного белого хрусталя – желтоватая поверхность вина заискрилась в свете обильно расставленных по комнате свечей. Комната была маленькой, богато меблированной, все ставни в ней были закрыты наглухо, а у дверей бдительно караулил рыцарь-патрицианец. Дерек уверял, что их никто не потревожит. И это единственное, что Лукасу действительно не нравилось.
– Здоровье короля, да хранит его Единый в благости своей! – чинно провозгласил Дерек.
– Да хранит, – согласился Лукас и, осушив бокал, открыто посмотрел на женщину, старательно, но неумело разрезавшую кроличье мясо на серебряном блюде. – Мог ли я видеть благородную месстрес при дворе?
Женщина зарделась и бросила на Дерека смущённый взгляд. Тот мимолётно скривил губы, явно недовольный такой бесцеремонностью. Лукас смотрел на него, стараясь не улыбаться – что ж, парень, не я навязал тебе эти правила, сам виноват, получай теперь.
– Месстрес Селест из Наворна, – бесстрастно сказал Дерек, кивком указав в сторону женщины и по- прежнему на неё не глядя. – Отбывает епитимью за грех гордыни.
Селест из Наворна, будучи официально представленной, присела в глубоком чопорном реверансе. Вырез платья трактирной служанки был глубже, чем декольте придворных дам, и, пока месстрес раскланивалась, Лукас успел вдоволь налюбоваться её грудью. Потом встал и неторопливо поцеловал руку грешной месстрес.
– Счастлив знакомству, – проговорил он. – И буду не менее счастлив продолжить его, когда ваш грех гордыни окажется искуплен.
Он не был уверен, уловила ли месстрес Селест его намёк – глаз она так и не подняла, хотя слабая улыбка, тронувшая её губы, говорила о многом. Лукас сел на место, и все тут же словно забыли о только что состоявшемся официозе – Селест из Наворна опять превратилась в простую служанку, а Дерек Айберри – в магистра патрицианцев, принимающего гостя. Впрочем, им Дерек быть и не переставал.
Затем они выпили за здоровье королевы и скорое появление королевских отпрысков – отнюдь не бесполезный тост, поскольку рожать Артену наследников Ольвен явно не торопилась. Потом Дерек предложил подкрепиться, потом последовал разговор о погоде и самочувствии… Лукас с удовольствием угощался запасами патрицианцев, гадая, что бы всё это значило. Вряд ли Дерек настолько поглупел с годами, чтобы устраивать подобный спектакль для него. Тогда для кого? Неужели для этой роскошной шлюхи?
Когда весь этот фарс начал Лукасу поднадоедать, Дерек обратил на Селест из Наворна каменный взгляд.
– На сегодня ты свободна, – равнодушно сказал он. Женщина поклонилась – не так, как девушки в трактирах, но это от неё и не требовалось. Когда они остались вдвоём, Дерек встал и задул все свечи, кроме тех, что стояли на столе. Маска холодной вежливости сошла с его лица, теперь он казался просто усталым. Похоже, начинался второй акт.
– Дерек, Дерек, – протянул Лукас. – А как же ваш хвалёный обет целомудрия?
– Приходится блюсти. Порой это нелегко, – ответил тот, снова садясь напротив Лукаса. – Извини за всё это. Я не мог позволить ей увидеть, какие у нас отношения. Назавтра знал бы весь двор.
– А обойтись без неё никак было нельзя?
– Никак. Встреча без свидетелей вызвала бы ещё больше подозрений… всё равно ведь пронюхают. А теперь – пусть думают, что я встречаюсь с давним врагом.
– Хотелось бы знать, к чему такая секретность, – заметил Лукас, откидываясь на спинку кресла. Кресла у патрицианцев, надо сказать, удобством не отличались – это он понял давно. И эффект, на который это было рассчитано, тоже.
– К тому, что, если ты не в курсе, людей герцогини сейчас вешают.
– В самом деле? – Лукас сладко потянулся, безмятежно взглянул на Дерека. – Дай-ка я припомню, кто втянул меня в эту войну? Да ещё и втравил в самую жалкую кампанию из всех, которые я видал, заставив выводить из оцепления банду наёмников?
– Дела пошли не совсем так, как мы рассчитывали.
Лукас рассмеялся.
– Да брось ты! Раньше выпадет прошлогодний снег, чем что-то в этом стране пойдёт не так, как угодно мессерам патрицианцам. Ладно, Дерек, мы и так слишком много времени потратили на преамбулу. Зачем ты меня вызвал?
– Затем, что ты мне можешь понадобиться. А кроме того есть кое-что, что, я думаю, тебе будет небезынтересно узнать. Касательно твоего подкидыша.
Подкидыша… Славное определение. Марвин бы оценил.
– Начнём, пожалуй, с первого, – сказал Лукас, ставя бокал на стол. – Мне казалось, в Балендоре я ясно выразился насчёт того, что больше не стану работать на вас.
– Пока что я тебе это и не предлагаю. Но вполне возможно, что предложу. И ещё возможно, что ты не сможешь отказаться.
– Почему? – с интересом спросил Лукас.
– Потому что иначе я не стану говорить о втором вопросе.
Некоторое время они смотрели друг на друга. Между ними не было напряжения – даже той его тени, что промелькнула прошлой осенью в Балендоре. Они не виделись полгода, и Лукасу казалось, что за это время Дерек изменился сильнее, чем за предыдущие десять лет. Тогда они словно не знали, не могли понять, кем приходятся друг другу. Теперь всё было ясно: они стали партнёрами, которые в любой миг могут обернуться врагами. Такая определённость успокаивала, и, пожалуй, устраивала обоих больше, чем неуверенные отголоски умершей дружбы.
