— После гибели вашего брата медальон перешёл ко мне. Я не снимал его с того дня.
Она робко улыбнулась, не совсем понимая, что он хочет этим сказать:
— Он всё ещё у вас?
— В начале года я попал в плен, и его теперь таскает какой-то француз. — каждый солдат имел свой, порой странный, талисман от смерти, — Наверняка, ломает голову, кто вы.
Она снова вздохнула и с нажимом произнесла:
— Вы получите книги, хотя я боюсь…
Она страшилась остаться один на один с дядей и его местью после того, как Шарп раздавит с её помощью шайку-лейку Феннера.
Шарп коснулся её руки. На это потребовалось собрать в кулак всю волю. Даже в кровавый кошмар бреши Бадахоса броситься было легче.
— Почему вы помогаете мне?
— Я не могла забыть вас. — мягко проронила она, — Иногда мне казалось, что это из-за ненависти, питаемой к вам дядей. Его враг, может, друг мне?
Сминая вопросительную интонацию последней фразы, она торопливо добавила:
— Он завидует вам.
— В чём?
— Ну, он же настоящий солдат. — она не скрывала сарказма, — Что стряслось с ним в Испании?
— Дал драпа.
Она тихо засмеялась. Её руки покоились в ладонях Шарпа.
— А расписывает себя героем! Орла захватил Кристиан?
— Ну, не то чтобы…
— Значит, нет?
— Увы, нет.
Она кивнула.
— И в этом солгал. Я всегда хотела увидеть Испанию. В Приттвеле одна девушка вышла замуж за артиллерийского майора и уехала туда. Марджори Биллер? Не встречали её или её мужа?
Шарп пожал плечами:
— Там много офицеров.
Повисла пауза.
— Чтоб поехать в Лондон, мне нужны деньги. Я знаю кое-кого из обслуги дядиного городского дома, они приезжали к нам. Я достану вам книги. Надеюсь.
Шарпу нужны были чёртовы гроссбухи, но просить её рисковать собой…
Она кусала губу:
— Что, если я не найду их, что тогда?
— Придумаю что-нибудь. — уверил девушку Шарп, вложив в голос всю беззаботность, на которую был способен. Без бухгалтерских книг можно было заставить Смита и его товарищей изложить письменно то, что им известно. Шарп скривился, в ушах словно вживе прозвучал ехидный голос леди Камойнс: свидетельства офицеров-неудачников против слов пэров и политиков? Нет, тут требовался кто-то повыше… Повыше? Идея, безумная, невообразимая по наглости, ослепительно вспыхнула в мозгу Шарпа. Шалея от её фантастичности и простоты, он крепко сжал кисти Джейн:
— Не получится, обойдёмся без книг!
— Вы уверены?
Шарп широко улыбнулся:
— Достать бухгалтерию мошенников было бы великолепно. Тогда им не отвертеться. Не получится? Не беда. Управимся без них.
— Значит, с книгами вам будет проще? — по тому, как задрожал её голосок, Шарп понял, что она искренне жаждет быть полезной ему.
— Гораздо.
— Я попробую. Если выйдет, как и где мне их передать вам?
— В субботу. — стрелок неохотно снял правую ладонь с её согревшихся ручек, достал из кармана горсть гиней и высыпал на стол, — Знаете ворота Гайд-парка? В конце Пикадилли?
Она кивнула. Он пододвинул к ней монеты:
— Я буду ждать вас там в полдень. Принесёте гроссбухи — замечательно. Не принесёте… Мы всё равно победим!
Его энтузиазм передался Джейн. Она тронула пальчиком золото:
— Я буду там. Я принесу книги.
— И никто вас не накажет. — он стиснул её кисти, — У меня есть средства.
Миг он колебался, не рассказать ли ей о сокровищах, захваченных на том поле под Витторией, поле золота и драгоценностей, шелков и жемчуга:
— Вы уедете, куда пожелаете. Вы сбежите!
Она засмеялась. Очи её блестели:
— В бегствах мне не слишком везёт.
Шарп смотрел на неё, на девушку, которой грезил много лет, и чувствовал, что настал час высказать ей то заветное, копимое на душе день за днём, месяц за месяцем. Сейчас или никогда. Шарп привык действовать, не размышляя, ибо на войне порой секунда размышления стоила жизни. Повинуясь порыву, он ринулся в заваленную трупами брешь. Повинуясь порыву, рванулся за орлом. Повинуясь порыву, выпалил:
— Тогда станьте моей женой!
Она смотрела на него, будто не верила своим ушам. Предложение прозвучало не так, как он хотел бы. Прозвучало чересчур торопливо, чересчур легковесно, чересчур скомкано. Прозвучало, будто не давно лелеемое, а пришедшее на ум только что.
Девушка подтянула к себе ладони, убрав их из-под рук стрелка. Шарп жалел о вырвавшихся словах:
— Простите меня, Джейн! Простите, ради Бога!
Из дома донёсся приглушённый стук дверей. Джейн встрепенулась:
— Мне надо идти. Иногда мисс Грей проверяет, в комнате ли я.
— Джейн, простите!
Дверь хлопнула снова. Джейн испуганно подхватилась:
— Мне пора!
— Джейн! Джейн!
Однако она уже бежала к дому, хрупкая и беззащитная.
Шарп остался в беседке. Он обхватил руками голову, кляня свой язык. Четыре года он мечтал о ней и всё испортил! Воистину, слово не воробей… Он потерял Джейн. Она не поедет в Лондон. Они не встретятся у ворот Гайд-парка.
Монеты лежали на столе, безразлично сияя отражённым светом луны.
Шарп сорвал розу, которой касалась Джейн и, когда в доме потухли последние огоньки, спустился вниз, к своему жеребцу. Золото осталось в беседке.
Он возвращался в Фаулнис с пустыми руками. Доказательствами он не обзавёлся, мало того, оттолкнул ту, что вызвалась ему помочь их достать. Пути назад не было, и Шарп мог сделать только одно: использовать сам батальон в качестве оружия против негодяев и чинодралов. Это сулило победу, но победу с горьким привкусом поражения. Ведь он потерял Джейн.
Глава 17
На рассвете в лагере царила неразбериха. Как Шарп и предполагал. Офицеров и сержантов Фаулниса, казалось, ставила в тупик любая мелочь.
