— На той стороне, — ответил боец. — Ефрейтор Казьмин.
Леха посмотрел на Крючкова. Тот вроде бы уже оправился от испуга.
— Останешься здесь! — Он подкрался к задней части БМП и, прячась за раскрытую десантную дверь, что есть мочи, стараясь перекричать стрельбу Рахимова, позвал:
— Казьмин! Казьмин! Ты живой?!
— Живой! — отозвался голос с той стороны.
Леха снова обратился к сидящим на изготовку бойцам:
— Мужики, под бэтээр не лезьте. Колеса прострелят, придавит.
— А подкачка? — спросил Крючков, по лицу которого было понятно, что он первым бы занял оборону под брюхом бэтээра.
— Да какая там… не спасет она. — Леха отрицательно дернул головой. — Короче, я — туда, прикрывайте! Огонь!
Под залп автоматов Леха рванулся вперед, и казалось, перелетел через дорогу, не коснувшись земли. Он растянулся у откоса, ударившись больным боком, застонал и скрючился от сильного болевого прострела.
— Ранены? — Над ним склонился невысокий круглолицый боец с ефрейторскими лычками на погонах, подтягивая стволом к себе отлетевший в сторону Лехин автомат.
— Нет, — корчась от боли, простонал Леха.
Тяжело дыша, он сел на землю и взял из рук Казьмина свое оружие. На сильно опухших губах ефрейтора запеклась кровь. Он промокал ее рукавом, сплевывая красную слюну.
— Слышь, Казьмин, — отдышавшись, сказал Леха. — Надо мотать назад к перекрестку. Наших у афганского поста дождемся, а там видно будет. Давай к бэтээру перебираться. Сначала меня одного в люк по-быстрому подтолкнете. Я бэтээр другим боком разверну, тогда все залезете.
— Не можем мы, — прошепелявил разбитыми губами Казьмин, указывая на стоявшую в двух метрах от них БМП с номером сто семь на броне. — Там водитель раненый. Ноги осколками посекло, и стрелок с ним остался. Связь ловит. Мина слабенькая была. Только гусянку скинула и каток оторвала. Кроме водителя, все целые. Рация работает. — Он взял булыжник, бросил его в бээмпэшку и крикнул: — Головня! Головня!
В открытой бойнице бээмпэшки появился глаз и фрагмент лица.
— Чего?!
— Как там Русанов?!
— Живой! Я перевязал, промедола ему вколол два тюбика! Он в кайфе! А связи нету!
— Лови!
— Ловлю! Да тут, блин, одни песни чуркестанские на волнах!
— Рядом с нашей волной лови!
— А я с какой?!
Казьмин промокнул кровь на губах и посмотрел на Леху:
— Чего у тебя с губами?
Сзади Казьмина хихикнул маленький курносый боец с густыми усами:
— К броне взасос прислонилси!
— Заткнись, деревня! — оборвал его Казьмин. — У меня планчик есть, товарищ прапорщик. — Он осторожно высунулся за откос, посмотрел на бугор и поманил Леху: — Гляньте. — Он указал пальцем на высотку.
Леха приподнялся и тоже посмотрел на склон.
Казьмин начал излагать суть плана:
— Стреляют из трех мест, метрах в тридцати друг от друга. — Он указывал пальцем на огневые точки противника.
В этот момент вспышками огня и трассерами, колотившими по бээмпэшке и бэтээру, обозначала себя только одна из них. Рахимов продолжал посылать туда очереди, но стрельба не прекращалась.
— Ну-ну? Продолжай… — сказал Леха.
— Я с одним бойцом проберусь вдоль откоса и на бугор залезу. Глянем, чего там. Постреляем, отвлечем их, а вы в это время все в бэтээр загрузитесь. Нас на повороте подхватите. А?! — Он посмотрел на Леху и сказал в сторону, обращаясь к усатому маломерку: — Пучков! Со мной пойдешь?!
— А куды от тебе денесси?! Ясно, что пойду! — ответил тот, поправляя каску. — Пошли, а то перебьють нас тута, как мандавошек!
Казьмин вопросительно глянул на Леху.
Тот медлил с ответом. Из-за спины Казьмина высунулся Пучков.
— Ну как, итить туды?! — спросил он. — Или тут смертушку примать будем?! Чаво делать?!
Казьмин отодвинул его рукой:
— Во село-то, блин! Ты заткнешься?! Не подсолнух воровать идем! Мудила!
— Без тебе догадалси! Пятюлька городская!
— Ладно, идите, — согласился Леха. — Но если что, сразу назад!
Бойцы скинули на землю свои вещмешки, рассовали по карманам дополнительные пачки с патронами и пошли, прижимаясь плечами к откосу.
Когда они скрылись за поворотом, Леха продолжал наблюдать за склоном. Стреляли уже с двух точек. Сейчас били реже, чем сначала, но прицельно, так что вытащить раненого из машины было невозможно. Пули цокали по броне и шлепали в землю, визжа и подбрасывая фонтанчики грязи по всему периметру вокруг бээмпэшки и бэтээра, не давая даже высунуться. Позиция для стрельбы у противника была роскошной и хорошо подготовленной к встрече. Иного способа покинуть это место без потерь, чем предложил Казьмин, Леха тоже не видел. Оставалось ждать, когда они завяжут наверху перестрелку.
У откоса с Лехой остался только один пехотинец. Солдат молча смотрел в сторону поворота.
Леха поднял с обочины камень, швырнул его в БМП, как это делал Казьмин, и позвал:
— Головня!
Солдатик тоже швырнул камень и прокричал:
— Головня! Покажись!
В бойнице снова появился глаз с частью лица.
— Чего?! Связи пока нету! Ловлю! А где Казьма?!
Леха, не отвечая на вопрос, приказал:
— Подтащи раненого поближе к выходу. По команде подашь, а мы его подхватим! Ясно?!
— Ясно! Щас подтяну!
Снизу постреливал один Рахимов, периодически выдавая в бугор хлесткую очередь.
Леха повернулся к бойцу:
— У тебя сколько патронов осталось?
— Два рожка и в вещмешке четыре пачки.
— Заряжай пустые рожки, пока время есть. — Он отложил в сторону свой автомат, из которого еще не сделал ни одного выстрела, откинул грязную полу бушлата и расстегнул кобуру. Осторожно достав пистолет «ПМ», Леха снял его с предохранителя и, резко отведя затворную раму назад, дослал патрон в патронник. Держа пистолет в правой руке и помедлив самую малость, не ставя оружие на предохранитель, он снова сунул «ПМ» в кобуру.
Солдат молча некоторое время наблюдал за действиями прапорщика, а затем опять стал смотреть в сторону поворота, попутно снаряжая патронами пустой автоматный рожок.
Прошло уже почти двадцать минут, как ушли Казьмин с Пучковым. Леха напряженно прислушивался в надежде расслышать первые звуки их стрельбы, чтобы кинуться с бойцом к задним открытым настежь дверям бээмпэшки и вытащить из нее раненого водителя.
«Вытащим, уже, считай, полдела сделаем, — думал он. — Только бы пацаны туда долезли». — Он привстал и неосторожно высунулся, глядя на бугор.
По краю откоса сразу же заплясали грязные брызги, а затем прилетел и звук пулеметной очереди.
— Хрен тут разгуляешься… — Он пригнулся и снова стал вслушиваться.
