Африка под покровом обычая

Этой лихой и забавной величальной песней хор мужчин и женщин сопровождал пляски королев.

Уже давно опустила свой полог ночь. Лунный свет с холодной серебристой улыбкой озарял спутанный клубок пляшущих королев. Эти танцы происходят лишь в полнолунье, танцевать днем пли в потемках — грех. Пляски мофу в отличие, например, от ритмичных танцев некоторых народов банту или бамбара беспорядочны, безыскусны, но энергичны. Королевы, размахивая тесаками и орудиями, похожими на серпы, крутились волчком вокруг своей оси. Каждая из 62 — плюс принцессы — силилась привлечь внимание только к себе, а потому почти преднамеренно нарушала общую гармонию. Иногда танцующие образовывали тесный крутящийся кружок, в свою очередь состоявший из нескольких кругов, двигавшихся в разных направлениях, и хаотичная пляска принимала, но не надолго, организованный характер.

Музыканты, кто как мог и кто как хотел, били дубинкой о дубинку, палкой о палку. Барабанщик энергично дубасил кулаком по инструменту, который небрежно поддерживал левой рукой; несколько человек гулко трубили в рога антилопы, ракушки улиток, шумно трясли погремушками. Стоял невыразимый гвалт. О слаженной пляске в унисон под такой оркестр не могло быть и речи. Однако в происходившем ощущалась своя душевность, своя внутренняя гармония: в танце представала вся противоречивость, вся непоследовательность и непредвиденность жизни этого парода, заброшенного капризной судьбой на неплодородные скалы под раскаленное солнце центра Африки.

— А не слишком ли дорого обошлись вам столько жен? — спросил я вождя.

Мой вопрос пришелся ему по вкусу. «Не похваляйся одной, пусть даже рачительной и любвеобильной супругой, а хвались ста женами, не говори об одной, пусть даже жирной корове, а гордись сотней зебу», — гласит мудрость кирди. И мой вопрос попал в точку — он соответствовал упомянутой поговорке. Вождь сразу же напомнил мне эту поговорку, подчеркнув, что весьма доволен тем, что я не забыл о числе его жен.

— Пустяки, — усмехнулся он при этом. — За десять-пятнадцать коров вы можете выбрать любую девушку села и завоевать уважение ее почтенных родителей.

Тем временем песнопения, которые вождь переводил мне на хороший французский язык, становились все более фривольными. В хоре мофу главное — не скрупулезное, скажем, дотошное следование какой-то четко выраженной мелодии, а слова. Музыка же — эмоциональный фон, внешний возбудитель слушателей и самих поющих. Королевы уже пели, явно задирая гостей:

Посмотрите на нас —
Мы прекрасны, мы молоды и гибки.
Нас не уподобишь старухам,
Которые не едят саранчу.

Какой-то разошедшийся молодой человек из толпы не выдержал и, ничуть не опасаясь ревности короля (и не без оснований — мофу не знают, что такое ревность, по это особая история), со смехом исполнил куплеты:

Мое имя Тумба, сын Фанты.
Неужели ты, о принцесса-девственница,
Отпустишь меня этой чудной ночью,
Не открыв таинственное чудо твоих прелестей и ласк?
Я умен и ловок. Я соблазню тебя
Единым словом.
А если и тогда ты заупрямишься,
Я словно ветер украду тебя темной ночью.

— Похитить девушку и бежать с ней в Гаруа (центр Северного Камеруна) — мечта всякого лихого молодца, — прокомментировал смеявшийся в кулак вместе со всеми вождь.

— А как же десять-пятнадцать коров? — настаивал я.

— Заплатит потом. От этого никуда не уйдешь. Таков обычай.

Девушка между тем отвечала:

…Ба! Друг мой. Это пока пустые слова,
Слова, даже если ты будешь твердить их тысячу раз.
От слов далеко до дела.
Когда дует ветер, надо еще знать,
Откуда он дует и в какую сторону.
Перейди от слов к делам,
Только так ты станешь мне понятней и милее.
Для меня ты — человек,
которого я не видела в хижине своей матери.
Во всяком случае, не чаще других ты заглядываешь к нам.
Солнце быстро встает и быстро заходит.
День короток, но я все же внимаю твоим словам.
Я жду исполнения твоих обещаний,
Я жду тебя в своей хижине, озаренной полночной луной…

В этот момент вспомнились ритуальные танцы, описанные в 20-х годах Репе Марапом в первом африканском романе — «Батуала». Они заканчивались всеобщей вакханалией. А что было бы здесь, в Румзо, если бы плясало все село, а не высокопоставленные дамы, если бы не было бледнолицых гостей? На этот вопрос не берусь ответить. Да и можно ли узнать психологию и обычаи племени, пробыв среди мофу всего вечер, одну лишь ночь?

Было уже за полночь, далеко за полночь, когда мы нехотя оторвались от насиженных табуретов, размяли затекшие спины и продолжили путь к заповеднику Ваза. И снова перед нами дыбились крутые подъемы и стремглав бросались вниз головокружительные спуски. Но, машинально толкая всей тяжестью тела обессилевшую машину на очередную крутизну, мы все улыбались, еще не избавившись от воспоминаний о Минде, Хабибе, Билоа, Гаджи, Далине, Мандже, Фанте… да разве упомнит сам вождь мофу имена всех своих супруг?

Красота в молоке

Тупури — скотоводы и земледельцы, обитающие в Северном Камеруне и на крайнем юго-западе Чада. Среди приблизительно двухсот пародов Камеруна тупури, которые входят в языковую группу мбум, славятся умением варить пиво из проса, напиток чистого, янтарного цвета, по вкусу и по цвету не уступающий промышленному. Тупури Чада не отстают от своих камерунских соплеменников ни в пивоварении, ни в ремеслах: да и как отстать, если живут они друг с другом душа в душу — пешком регулярно ходят в гости за границу. Мужчины и женщины тупури круглый год ничего не надевают, кроме экзотических набедренных повязок из пучков изумрудной травы, куска козьей кожи или кожаных колец,