чтобы я задался такой целью: «Дай-ка маленько поразмышляю», просто из-за отсутствия внешней информации и прочих отвлекающих факторов мозгу тоже стало, видимо, скучно, и он принялся извлекать из своих недр различные мыслишки, словно монах, перебирающий четки.
Сначала мне вспомнился дом — родной мой Ленинград. Друзья, родители, Маша… Меня обдало теплом нашей уютной квартиры, почудился даже манящий, поистине сказочный запах жареной картошки. А еще мне очень захотелось моего любимого супчика с фрикадельками, который часто варила мама… А еще — порыться в книжном шкафу, взять и перечитать что-нибудь самое интересное!.. Но самое главное — чувствовать там себя нормально, уверенно, быть равным в кругу своих друзей и однокурсников, быть своим среди своих везде — что дома, что в университете. А здесь… Здесь я был изгоем, лишним. Теперь, когда со мной перестали общаться не только Анна, но и Сергей, я почувствовал это наиболее остро. Но дело было даже не только в них. С самого начала я не принял ни это чужое, совсем не такое, о котором мечталось, будущее, ни тем более эту жестокую, нелепую и отвратительную Зону, которая не могла бы мне раньше присниться и в самом страшном сне. Все это было не мое, все мое естество безоговорочно отторгало это. И, что самое смешное, мое чувство оказалось взаимным — будущее, или Зона, или и то и другое вместе тоже не приняли меня. Мне отчетливо подумалось вдруг, что все те нелепости, которые происходили здесь со мной, — они были неспроста. Так отторгала меня сама Зона, так возражало против моего присутствия будущее. Ведь на самом-то деле, ну не был же я таким бестолковым олухом в моей обычной жизни!.. Случались, конечно, иногда какие-то казусы, так у кого же их не бывает. Но ведь они не сыпались мне на голову один за другим, не ставили меня в такие дурацкие положения, в которые я попадаю здесь то и дело!.. Нет, дело тут было определенно не во мне.
И сделанный вывод — вполне, кстати, логичный, наконец-то успокоил меня, привел не то чтобы совсем уж в прекрасное, но по крайней мере в некое благодушное, я бы даже сказал пофигистское состояние. Не хотите со мной разговаривать? Ладно. Я придурок, неумеха и бестолочь? Очень мило. Не мешаться под ногами? Принято. Вы, главное, такие умные, храбрые и умелые, меня домой привезите, ладно?
За такими вот успокаивающими, даже убаюкивающими размышлениями время летело вполне незаметно, легко и плавно. Возможно, я даже и впрямь слегка задремал, но спать, сидя на отнюдь не мягкой железной скамье, тем более при весьма ощутимой тряске, у меня не получилось. К тому же вездеход вскоре остановился.
Я снова посмотрел в окошечко, но различил лишь растущие неподалеку деревья. А потом в нашу дверцу постучали, и снаружи послышался голос Анны:
— Матрос, открывай!
Сергей открыл дверь. Девчонка запрыгнула в кузов.
— Короче, расклад такой, — сказала она. — Мы аккуратно объехали Свалку, не привлекли вроде бы ничьего внимания, это уже хорошо. В Темную долину мы приехали, что, возможно, не столь уж и хорошо, но такова наша цель, так что это тоже, можно сказать, успех. Хуже другое. Соваться на стройку и на завод, ну и вообще туда, где есть какие-либо строения, а значит, наверняка чьи-нибудь базы, я не решилась. У нас хоть и вездеход, но все-таки не танк, да и то здесь одной боевой единицей много не навоюешь, а вероятность спокойно прокатиться по дороге вдоль чужих баз и не привлечь ненужного внимания равна стопроцентному нулю. Поэтому я решила подъехать к дороге южнее строений и сделать вылазку, разведать, что там и как. Возможно, если КПК Вентилятора включен, я бы даже смогла его засечь, если он окажется в зоне досягаемости…
— Но?.. — подстегнул замолчавшую девчонку Серега.
— Но подъехать к дороге не получается. Здесь когда-то текла речка, теперь от нее осталось заболоченное русло. Заболоченное настолько, что даже вездеход там увязнет, и пробовать нечего. Но пешеходные мостки кое-где есть. Можно попробовать пройти. Поэтому предлагаю вам пока посидеть здесь, а я смотаюсь на разведку. Ясно?
— Нет, — спокойно ответил брат. — На разведку пойду я.
— Это еще почему?
— Потому что я разведчик. И сделаю это лучше тебя.
— Вот еще!.. — фыркнула было Анна, но потом, призадумавшись, вынуждена была признать Серегину правоту: — Ну, допустим… Но ты ведь не знаешь Вентилятора в лицо и у тебя нет КПК, чтобы отследить его сигнал.
— Вентилятора ты мне подробно опишешь, КПК дашь и покажешь, как им пользоваться. В крайнем случае, я хотя бы оценю численность возможного противника и его дислокацию. Попробую и кое-что еще.
— Что? — насторожилась Анна.
— Потом расскажу, если получится. Пока не уверен.
— Ну… хорошо, — сказала Анна. — Тогда, думаю, тебе стоит надеть научный комбинезон. В нем ты сможешь не думать ни об аномалиях, ни о радиации. Ты в нем на какое-то время можешь даже под воду залечь, там замкнутый цикл дыхания. Только поддень под него бронежилет, для пуль он хлипковат.
— Бронежилет я лучше надену на него. Насколько я понимаю, этот комбинезон вещь дорогая и ценная, а так не только я, но и он целее будет. А еще я надену вот это… — Сергей поднял маскировочную сеть, которую мы взяли с ним в ангаре. — Сейчас сделаю себе карнавальный костюм лешего.
Он достал нож, отрезал большой кусок от сетки и связал его в подобие плаща-накидки. Потом, ничуть не стесняясь Анны, снял свой комбинезон, надел зеленовато-желтый научный, одобрительно сказав при этом «Цвет для разведки — что надо», подогнал ремни, навесил сверху бронежилет, а сверху накинул пятнистую сетку. Еще он надыбал где-то сажи — наверняка запасся заранее — и вымазал ею лицо.
В итоге получилось на самом деле здорово — если ляжет на землю, в лесу его с двух шагов не сразу разглядишь. И впрямь леший!
Анна показала ему, как обращаться с КПК, подробно описала Михаила Чеботарева — того самого Вентилятора из моего родного Ленинграда (Петербургом я свой город не мог назвать даже мысленно), — и Сергей, прихватив автомат, бесшумной тенью выскользнул из кузова. Вот, в самом деле, что значит профессионализм — только что брат был обычным человеком и вдруг словно стал призраком. Он будто вернулся в родную стихию и, по-моему, впервые с момента нахождения в Зоне почувствовал себя по- настоящему счастливым. Не знаю уж, как я это ощутил; наверное, это счастье из него выпирало и зацепило меня своим краешком.
Анна, даже не взглянув в мою сторону, тоже выбралась из кузова, бросив мне лишь: «Запри дверь и сиди тихо!» Что ж, меня это вполне устраивало, не хотелось мне сейчас оставаться с ней наедине. Да и никогда, думаю, не захочется. Как и ей, конечно же, со мной.
Однако, оставшись в одиночестве, я не почувствовал какого-то особого облегчения. Напротив, мне стало очень тревожно. По сути, мы находились сейчас на вражеской территории, единственный родной мне человек отправился на разведку во вражеский тыл, а сам я оказался запертым в железной консервной банке. Не то чтобы я страдал клаустрофобией, но в тот момент мне было весьма и весьма неуютно. Обстреляй нас сейчас кто из гранатомета — будем пылать чадящим факелом. Три танкиста, три веселых друга!..
А самое смешное, что я все-таки уснул. И приснился мне Ленинград, родной университет и Боря Стругацкий, которому я рассказывал про Зону и про сталкеров, на что потом услышал от него: — Сталкеры — это хорошо, надо запомнить. Эх, и почему именно тебе такое счастье привалило?!..
— Ага, — буркнул в ответ я, — чего-чего, а счастья в Зоне немеряно!.. Для всех, даром. Никто не уйдет обиженным.
Глава пятнадцатая
Битва с лысым гигантом
Разбудил меня голос Сергея. Я выбрался из кузова и подошел к кабине вездехода, возле которой стоял вернувшийся из разведки мой двоюродный брат. Он был грязен как черт и теперь, упади он на землю
