смутила бедного юношу, – я видела вас и вашу бабушку на похоронах отца и могу согласиться с тем, что ее фигура очень схожа с моей, а так как я надела шляпку, скрывающую волосы, вы вполне могли ошибиться. Надеюсь, ваша бабушка не будет в претензии, что я сижу на ее скамье. А теперь лучше присядьте, не очень-то удобно смотреть на вас снизу вверх, солнце мешает.
– Слушаюсь и повинуюсь, мисс Браун, – последняя фраза девушки так напоминала бабушкины выражения, что Марк сразу же перестал испытывать неловкость и запросто уселся рядом с Полли, благо скамья была достаточно широкой для них двоих. – Итак, вас интересуют наши лягушки, – продолжил он после того, как удобно устроился рядом с Полли.
– Исключительно с гастрономической точки зрения. В остальном, по-моему, это премерзкие твари. У меня была одна знакомая, которая находила удовольствием наблюдать за ними и даже держала их дома в аквариуме. Однако же французы известны своей кухней, и раз они готовят лягушек, может быть, они хотя бы на что-то годятся. – Полли произносила все это с самым невозмутимым выражением лица, точь-в-точь как его бабушка, когда начинала распекать внучек за то, что они своей игрой на фортепьяно скорее отпугнут женихов, чем привлекут их.
– Если вы желаете отведать лягушек, я прикажу повару приготовить их в достаточном для небольшого пикника количестве и пришлю вам приглашение. Надеюсь, вы примете это в качестве извинения за то, что назвал вас бабушкой, – Марк и сам не ожидал, что выпалит такое странное предложение, но Полли, похоже, не усмотрела в нем дерзости.
– Очень мило с вашей стороны, особенно если повар у вас – француз. Англичане навряд ли умеют готовить лягушек.
– Боюсь вас огорчить, но я ни за что не потерплю в своем доме лягушатника, – раздался за спиной у молодых людей звучный голос.
Марк немедленно вскочил и повернулся к бабушке, неторопливо приближавшейся к скамейке. Полли тоже приподнялась и с интересом уставилась на старую графиню, которая привлекла ее внимание еще на похоронах отца тем, что затмила своим величием и голосом даже миссис Хорсмен. Последняя, мало того что лишилась «умертвляющего» зонтика, так еще и вынуждена была уступить право распоряжаться более высоко стоящей особе.
– Ну что ж, юная леди, моя молодая подруга миссис Браун может гордиться тем, что вырастила двух таких славных дочерей. Еще на похоронах вашего батюшки мне захотелось познакомиться с вами поближе, но возможности для этого, конечно же, не было. Я люблю общаться с молодежью, старые дамы вроде меня думают только о религии и о своем ревматизме.
– Вы очень любезны, госпожа графиня, – как могла учтиво ответила Полли.
– Надеюсь, отсутствие повара-француза не помешает вам выпить с нами чаю, юная мисс? – вопрос, скорее, содержал утверждение, с которым Полли охотно согласилась.
Вся троица направилась в дом, попутно обсудив гастрономические достоинства не только лягушек, но и голубей и жаворонков, а также другой пернатой живности, наполняющей сад хлопотливым чириканьем, предвещающим сборы в дальние края.
Проходя мимо одной из гостиных на первом этаже, компания услышала оживленные голоса, при звуке которых старая графиня презрительно скривилась, и выражение лица ее смягчилось только после того, как она уселась за чайный стол.
– У матушки нынче тоже гости к чаю? – поинтересовался Марк.
– Сначала к нам явилась жена нового священника, как там его зовут, такая же несносная, как и ее муж. Вообразите, дорогая Полли, этот Бранвик осмелился сделать мне замечание – дескать, во время его проповеди я читала письмо! А что мне еще оставалось делать? Не слушать же его выспренние самовосхваления и перечисление всех его планов по возвращению паствы к первозданной невинности! Воистину, мы здесь привыкли к речам скромным, но искренним.
Полли благодарно кивнула, поняв намек графини на достоинства ее батюшки, но пожилая дама не нуждалась в поощрении, чтобы продолжить злословить по поводу пасторской семьи.
– Его жена не отходит от моей невестки, двадцать минут кряду восторгалась ее кружевами, как будто это самое величайшее из всего, что только может сотворить Господь! Такой прилипалы я не видела с тех пор, как померла старая миссис Пинчон, вечно таскавшаяся за мной, как хвост за лошадью. А уж когда явилась миссис Хорсмен и стала просить денег на свои благотворительные дела, я больше не смогла выносить этот водопад глупостей и отправилась прогуляться.
Полли полностью разделяла мнение графини и по поводу нового священника, и относительно миссис Хорсмен, о первой встрече с которой она со вкусом рассказала собеседникам. Пожилая дама и ее внук от души посмеялись над кончиной «умертвляющего» зонтика и даже выпили за упокой его по рюмочке бренди, без которого графиня не садилась за стол.
– Все же, должен признать, сестра миссис Бродвик, мисс Корделия, очень недурна собой, – заметил Марк справедливости ради.
– Конечно же, ты и в темном чулане приметишь смазливое личико, – добродушно усмехнулась графиня, с которой Марк делился своими любовными переживаниями с тех пор, как его наперсницей перестала быть Дженни. – Она действительно симпатичная девушка, но, боюсь, не блещет умом. Да и откуда ему взяться? Уж если ро-дители назвали одну дочь Августина, а другую – Корделия, навряд ли это были разумные люди.
– Кажется, эта Корделия считает себя первой красавицей в Риверкрофте, по крайней мере, она смотрит на Дженни как на какую-то замарашку, а нас с Сарой Долни вообще не замечает, – вставила свое слово Полли.
– Хорошо-хорошо, перед таким сплоченным фронтом я вынужден сдаться! – со смехом воскликнул Марк. – Пускай все семейство Бродвик живет спокойно вместе с миссис Хорсмен и перемывает косточки нам, как мы это сейчас делаем касательно их.
– Тебе, как мужчине, тут нечем хвалиться, – осадила внука старшая из дам. – Лучше будет, если мисс Полли расскажет нам о себе побольше, из появившихся в деревне новых особ она, несомненно, самая приятная.
Что Полли и сделала, выразительно описав тетю Джозефину, их совместные поездки в разные места и походы по магазинам, стоившие седых волос не одному приказчику. Истории гостьи чрезвычайно понравились старой графине, которая усмотрела в тетушке Джозефине много общего с собой, что подтвердила и сама Полли.
В целом компания премило провела время, обсудив множество вещей, одинаково интересных как старшему поколению, так и младшему, равно мужской и женской остроумной ее части.
Хозяева и гостья расстались, весьма довольные друг другом, и Полли даже получила приглашение отобедать в покоях старой графини вместе с матерью и сестрой, как только они сочтут свой траур не настолько строгим, чтобы не бывать в обществе. Девушка тут же заверила хозяйку, что их скорбь гораздо быстрее пройдет, если они будут общаться с милыми их сердцу друзьями, чем сидя дома в компании кухарки и служанки.
– Вот это совершенно верное замечание, мисс Браун. Уж насколько я любила своего покойного мужа, но у меня и в мыслях не было запираться от света на три года и рвать на себе волосы в домашней часовне, как это предлагали мои подруги. Никому от этого не станет легче, а помянуть добрым словом вашего батюшку в хорошей компании – самое что ни на есть христианское действо.
После ухода Полли графиня спросила Марка:
– Ну, как ты находишь младшую мисс Браун? На мой взгляд, это очень милая девушка, такая непосредственная и честная. По части манер она, конечно, уступает сестре, но я всегда была уверена, что доброе сердце и веселый нрав стоят всяких реверансов.
Сама пожилая дама сроду не делала ни перед кем реверансов, так что ее слова стоило принять на веру.
– Я нахожу, что ее нельзя назвать красавицей, но с ней очень забавно разговаривать. Неудивительно, что она вам понравилась, ведь у вас с ней очень много общего. Вероятно, в молодости вы были такой же веселой, – с улыбкой ответил Марк, ласково погладив бабушку по пухлой руке, на которой совсем не было заметно признаков возраста.
– В молодости я, по правде сказать, была намного красивее и несколько стройнее, но в остальном ты
