за чего движение перекрыли на целых пятнадцать минут.
Вова терпеливо ждал. Стараясь восполнить пробелы в образовании, а также борясь с косноязычием, веселящим друзей и приводящим в ярость его самого, он теперь тратил свободное время на чтение трудов величайших умов человечества. Почти все они учили смирению и терпению.
Следуя заветам мудрецов, Вова терпеливо дождался, когда последний грузовик пересек площадь, названную в честь нашего вьетнамского товарища Хо Ши Мина. Урча моторами, поток машин нетерпеливо тронулся с места, все старались наверстать потерянные минуты, кроме темно-зеленого «москвича», намертво застрявшего в самом центре перекрестка. Из-под капота машины струился плотный серый дым.
Вова объехал бедолагу слева, успев увернуться от УАЗа-«буханки»: водитель, округлив от возмущения глаза, что-то прокричал и надавил на клаксон, яростно привлекая внимание наглой «волги».
Следуя заветам Конфуция и Кришнамурти, Вова остался безучастным к попытке водителя «уазика» вступить в контакт. Зато обратил внимание на водителя заглохшего «москвича». Дедушка, совсем старенький, в пиджачке с орденской планкой… Растерянный, посреди перекрестка, где никому нет до него никакого дела.
«А до тебя здесь кому-нибудь дело есть? Или что, всем им тоже сегодня идти на штурм Дома Советов?», – строго спросил Вову рациональный внутренний голос, стоило лишь притормозить, повинуясь привычке приходить на помощь.
Бросив взгляд на часы и сообразив, что есть небольшой резерв по времени, Вова кое-как припарковал «волгу» у подземного перехода и поспешил к дедушке.
– Давай-ка помогу, отец, – предложил он. – Ты поставь на нейтралку и рули к бордюру.
Дедушка закивал, переключил рычаг и обхватил руль двумя руками. Редкие машины объезжали их слева и справа. Дотолкав «москвич» до обочины, Вова направился к своей машине и тут, будто в замедленном кино, увидел, как облепленный грязью грузовик протаранил его «волгу». Шофер пытался затормозить, но не успел…
– Ты что творишь!? – закричал Вова, подбегая к водительской двери грузовика. Дверь открылась, из машины вывалился растерянный виновник аварии.
– Елки зеленые, командир, тормоза, елки зеленые… – только и смог он произнести, до смерти перепугавшись свирепого вида и угрожающей комплекции капитана Щедринского.
– Козел, – прошипел Вова и бросился к машине.
Слава Богу, ущерб оказался невелик: «повело» бампер, лопнуло заднее стекло и смяло багажник, заблокировав замок. Последнее расстроило Вову больше всего, так как именно в багажнике находилась сумка с жизненно-важными деталями боевого снаряжения.
Кляня себя за свою доброту и ругая водителя грузовика, Вова пытался проникнуть в багажник из салона. В конце-концов ему это удалось, правда, он слегка порезал руку. Рядом стоял подоспевший на место происшествия спасенный им дедушка – водитель «москвича». Он качал головой и давал советы.
Между тем время шло, опоздать на сбор было равносильно дезертирству Володя с трудом вытащил сумку из «волги», записал номер протаранившей его машины, закрыл дверь и побежал к метро.
В вагоне яблоку негде было упасть. Пассажирская масса неравномерно колыхалась, мрачная, неприветливая. Вова прижимал к себе сумку и поминутно смотрел на циферблат «командирских» часов.
«Успеть должен», – успокоился он и стал от нечего делать читать газету, заглядывая через плечо гражданина в кепке, который ухитрялся в этой тесноте аккуратно переворачивать огромные страницы.
Поздно вечером с полным комплектом спецсредств, экипированный под завязку Владимир Щедринский, капитан группы специального назначения, вместе с тремя десятками своих товарищей в тепловом пункте гостиницы «Украина» готовился к штурму Дома Советов.
Нельзя сказать, что бойцы были настроены решительно. Ведь предстояло иметь дело не только с вооруженными защитниками, но и с гражданскими. Вспоминалась некстати злосчастная операция в Вильнюсе, к тому же, тут не Прибалтика, а Москва, Россия…
Но все без исключения были готовы, если потребуется, работу выполнить «как учили». Ждали только приказа. Еще утром каждый из них соглашался, что с анархией в стране пора кончать, но именно в этот час бойцы надеялись, что штурм отменят.
Переключая частоты на рации-сканере, Вова услышал переговоры. По содержанию он понял, что настроился на частоту «демократов». Те, кто готовился к штурму и те, кто намеревался его отражать, использовали одни частоты.
– Прием, – вышел на связь Вова.
Через несколько секунд рация отозвалась:
– Не понял, повторите.
– А что повторять? Привет вам, смертники, с другого берега.
– С какого такого берега? Ваш позывной?
– Не скажу. Ты кто, братишка?
– А ты сам кто?
– Я же сказал – товарищ твой с другого берега. Слушай, бросай эти игрушки, иди домой и людям скажи, чтоб расходились. Не дело это.
– Товарищи мои все либо здесь, либо далече… Командуешь знатно. Где научился?
– В колхозе.
– В поле?
– В лесу.
– Да ладно…
– Точно, в зеленых домиках в позапрошлом году.
– Какое совпадение.
– Какое совпадение?
– Я тоже грибы собирал неподалеку.
– То-то слышу, голос знакомый.
– А у тебя сплошной треск. Видно, в подвале или в коллекторе сидишь? Слышь, брат, ты в канализацию не лезь – тесновато там и крысы. Да и вообще, против кого воевать собрались?
«Голос точно его, но быть того не может. Он ведь сейчас не должен быть здесь», – Володя внимательно вслушивался в речь собеседника.
– Скажи, а в лесу папа с тобой грибы собирал? – спросил Вова.
Рация замолчала, но вскоре вновь ожила:
– Грибы-то? Да, батя одного в лес не пускал. Да потом смирился…
– Пашка, ты что ли? – спросил Вова осторожно.
– Не понял. Повторите вопрос.
– Пашка, это я, Володя.
– Вовка?!
– Да я, я, старик.
– Ну и дела! И что ты там делаешь? Где ты?
– Так я тебе и сказал. Ты мне лучше скажи, что ты там делаешь?
– Кофе пью и сосиски кушаю. Бесплатно дают. Приходи к нам с миром и друзей приводи.
– Ты что, с этими?
– С этими, ага. А с кем мне быть? Ты вот на стороне этого козлины с трясущимися руками… Получается, ты тоже с ума сошел? Мы же присягу с тобой принимали, у нас президент один, это еще никто не отменял. Только, смотрю, у вас там крыша поехала!? Герои, с гражданскими воевать решили?
– Ты у нас очень гражданский. Говорят, там таких гражданских пруд пруди. И никто пока ничего не решил… Что ты орешь? Успокойся!
– Сам не ори! Понимаешь, я не хочу больше смотреть на это дерьмо, не желаю, чтобы наши дети жили на скотном дворе. Вова, очнись, брат, сколько можно?
– Полегче с открытым текстом…
– Да пошел ты со своим открытым текстом! Уже завтра, независимо от исхода «концерта», всем будет
