– То есть как?
– А так. Слушай, Немезов, – Крючков вплотную приблизился к помощнику, так близко, что тот чувствовал его прерывистое дыхание на своей щеке. – Ты про какое сейчас «мое поручение» говорил? Не было никакого поручения. Тебя что, бес попутал?
Немезов деликатно отстранился, взглянул в глаза шефу, понимающе кивнул и, не спрашивая разрешения, удалился. Крючков устремился следом, окликнул его, заставил вернуться.
– Я хотел написать письмо Горбачеву..
Немезов вопросительно взглянул на своего начальника.
– Хотел, чтобы его нашли после моей смерти. Просто испугался за своих, понимаешь?..
– Да, Владимир Александрович, я все прекрасно понимаю, – отозвался Немезов, не принимая ничего.
– Ты вот что, – вздохнул Крючков. – Напиши президенту что-нибудь за меня. Надо объяснить наши мотивы. И обязательно нужно сделать так, чтобы он поверил хотя бы частично…
– Хорошо, Владимир Александрович.
– В мою искренность поверил…
«Да как же я за тебя напишу? У меня получится слишком грамотно»…
Немезов не успел отвести от Крючкова взгляд, и ему почудилось, будто шеф прочел его мысли.
В коридоре раздались тяжелые шаги, и к беседующим подбежал фельдъегерь. Лихо козырнув, протянул Крючкову пакет. Председатель КГБ, видимо решив, что его пришли арестовывать, застыл как вкопанный. Было заметно, как трясутся руки. Пакет принял Немезов. Вскрыл, протянул Крючкову лист бумаги.
– Прочти, – попросил тот.
– Хорошо… Так, значит вот: «По сообщению нашего резидента в Бейруте, Первый только что вылетел в Москву из аэропорта города Пафос рейсом неустановленной авиакомпании. Возможно, речь идет непосредственно о борте Президента СССР. По данным нашего информатора, президента сопровождала группа лиц из пяти человек, которую удалось зафиксировать с помощью скрытой фотосъемки. Фотоматериалы прилагаются. Герман».
– Пафос на Кипре? – спросил Крючков, ни к кому не обращаясь.
– Так точно, – подтвердил Немезов. – Кипр.
Посыльного отпустили.
– Чепуха. Товарищ Немезов, – проводив взглядом офицера, констатировал Крючков. – Срочно мне на стол краткую справку про этого Германа.
– Не послать ли на Кипр спецгруппу, Владимир Александрович?
– А если тебе завтра скажут, что Горбачев высадился на Луне, ты тоже будешь мне давать такие же мудрые советы? Кипр – это, к твоему сведению, даже не Литва…
– Понял, товарищ Крючков.
– Я рад. И некого посылать, нас никто уже не слушается. Ты еще вот что: узнай срочно местонахождение президентского борта.
– Уже, Владимир Александрович. Из двести тридцать пятого авиаотряда сообщают, что самолет до сих пор в Крыму.
– Так о чем же тогда мы толкуем? Какой тогда, к шуту, Кипр?
– Дело вот в чем… Они не могут дозвониться до экипажа. Все как сквозь землю провалились.
– Как так?! Там ведь железная дисциплина всегда была… Помню, года три назад… впрочем, это сейчас неважно.
– Совершенно верно. Всегда была дисциплина. Вот я выписку даже взял из их инструкции: «Дежурным экипажам и бортпроводникам, находящимся в суточном резерве в профилактории или дома, разрешается, как исключение, кратковременное отсутствие вне профилактория или дома только с разрешения ответственного дежурного или дежурного штаба…»
– И что?
– Нет ни дежурного офицера, ни дежурного штаба.
Крючков нахмурился. Молчание продлилось не меньше пяти минут.
– Ты вот что, – сказал он, наконец, в который раз удивив Немезова спокойствием, – попроси Плеханова ко мне.
Немезов стоял, не шелохнувшись.
– Ты чего, к полу примерз? – хмыкнул Крючков.
– Владимир Александрович, как вы себя чувствуете?
– Хочешь спросить, не застрелюсь ли в твое отсутствие? Нет, не застрелюсь. Передумал. Еду на работу. Жду Плеханова у себя в кабинете максимум через час. На минуту опоздает – подпишу приказ об увольнении.
Начальник охраны президента СССР Плеханов явился к председателю КГБ с опозданием в тридцать секунд. Крючков провел его в смежное помещение, где обычно обедал сам или с доверенными лицами.
– Юрий Сергеевич, выпьешь чего-нибудь? – предложил Крючков.
– Пожалуй, выпью. Спасибо, Владимир Александрович.
Крючков вынул из шкафа бутылку армянского коньяка.
– Что вы, я сам налью, – Плеханов чуть ли не силой вырвал бутылку из рук Крючкова.
Они чокнулись. Главный кагэбист пригубил коньяк и поставил рюмку на стол. Плеханов выпил до дна.
– Юрий Сергеевич, какие сведения у тебя имеются о местонахождении президента?
– Ничего нового, товарищ Крючков, – невозмутимо ответил Плеханов. – Михаил Сергеевич Горбачев временно изолирован на объекте «Заря» в Форосе.
Крючков протянул ему пакет с донесением от Германа. Плеханов извлек письмо из конверта, пробежался по тексту и тут же вернул Крючкову.
– Деза, товарищ Крючков.
– Тебе видней…
– Извините?
– Ладно, об этой информации поговорим чуть позже. – Плеханов… – глядя в окно, поинтересовался Крючков, – помнишь, как в июне на Пленуме ЦК Горбачев в отставку подавал?
– Конечно.
– Тогда все, как у нас в России принято, стали просить «царя-батюшку» остаться, никто не желал брать на себя ответственность за бардак. И ведь он, хитрец, сумел тогда получить под шумок практически неограниченные права. Чтобы свою, так сказать, реформаторскую деятельность продолжить. А ведь это был шанс сместить его законным путем.
– Да, верно. Но и сейчас вроде бы тоже законно, так что…
Крючков промолчал.
– А знаешь, – задумчиво произнес он наконец, – Михаил Сергеевич после того заявления в перерыве попросил меня заглянуть к нему в кабинет, тот, что прямо за сценой находится. Был очень взволнован. Ходил от стены к стене, будто волк в клетке, жестикулировал, спросил, что я думаю по поводу его заявления. А я ему тогда сказал, что он опрометчиво поступает, потому что участники пленума вполне могут его просьбу удовлетворить. То есть он не скрывал, что его заявление – лишь ход игрока. А на кону судьба государства, Союза…
– И народов. Ведь в марте-то семьдесят шесть процентов населения высказались за сохранение СССР.
– Это понятно. И за ГКЧП народ вроде бы тоже высказался – с мест так рапортовали. А вот я не возьму в толк, почему у нас ничего не вышло? А Горбачев думает одно, говорит другое, делает третье. Проблему не решает, а думает, как уйти от нее. Поэтому хочу у тебя уточнить одну вещь… Скорее, из любопытства, для общего развития. Ты ведь присутствовал на встрече нашей делегации с Горбачевым 18 августа?
– Я был в делегации, но во время разговора ждал за дверью.
– Скажи мне как на духу: что сказал тебе Болдин или кто там еще, когда они вышли от Горбачева? Что
