– Без сомнения, – нежным и ласковым голосом продолжала Грэс, – ты бы это сделал! Ты так похож на Питера! Но ты ошибаешься, думая, что и другие так же искренни и прямодушны, как ты, Бэси!
Бэлис нахмурился – не то от повторения уменьшительного имени, не то от какой-то новой неприятности.
– Я с самого начала боялась, – продолжала Грэс, не обращая абсолютно никакого внимания на присутствие Эльзы, – боялась за тебя. Ты всегда поступаешь так безрассудно и опрометчиво. У меня сегодня открылись глаза, мать Нелли рассказала мне всю эту историю.
Не совсем еще утратив чувство юмора, Эльза невольно сравнила лицо Грэс Кэрью с куском измятого розового шелка, внезапно разглаженного в совершенно плоскую тряпку горячим утюгом. Она встретилась взглядом с Бэлисом. Он смотрел на нее с насмешливо-веселой улыбкой.
– Ну, хорошо, тетя Грэс, – устало сказал он, – что же старушка вам говорила? Послушаем!
Грэс вскочила, схватив его за отворот куртки.
– Ты не должен смеяться надо мной, Бэси, дорогой! То, что я говорю, правда, и все это знают! Все говорят о тебе и смеются над тобой, дорогой, потому что грязная девчонка из Балки взяла тебя ради твоих денег и надула человека, с которым была обручена, для того чтобы выскочить за тебя замуж, как только ты ей это предложишь. Какая приличная девушка провела бы вне дома целую ночь с человеком перед тем, как выйти за него замуж, да еще…
– Тетя Грэс! – оборвал ее Бэлис.
Положение становилось совершенно невыносимым. Боясь гнева Бэлиса, Эльза быстро встала и тихо подошла к нему. Ей стало искренне жаль женщину, до смешного охваченную самой нелепой ревностью, как это сообразила теперь Эльза. Она стала рядом с Бэлисом, глядя сверху вниз на Грэс и чувствуя себя высокой, сильной и совершенно спокойной. Она услышала короткий гневный смех Бэлиса и затем почувствовала, как его рука слегка обняла ее.
Грэс с дрожащим подбородком открыла рот, чтобы продолжать, но Бэлис прервал ее.
– Вы больны, тетя Грэс, – резко сказал он. Он откашлялся, чтобы придать спокойствие своему голосу. – Если бы вы были вполне здоровы, вы не стали бы слушать такую чепуху!
Грэс выпрямилась, ее подбородок поднялся кверху. Она пристально смотрела на Бэлиса, дрожа всем телом.
– Что ты о ней знаешь, Бэлис? Скажи мне. Ты слышал о том, что известно всей округе, или…
– Пожалуйста, тетя Грэс! – сказал Бэлис, и его пальцы сжали руку Эльзы. – Мы не позволим всей округе вмешиваться в наши дела. Я уже год назад знал, что Эльза меня любит. Мы давно могли бы объявить о нашей помолвке, если бы хотели. Мы этого не сделали. Почему – это касается только нас. Видно, нам следовало давно уже обвенчаться в церкви в Сендауэре, и тогда все старухи могли бы жить спокойно.
Ложь Бэлиса белым пламенем пронизала Эльзу. Она подняла глаза и в первый раз увидела направленный на нее вопросительный взгляд Грэс Кэрью.
– Да, Бэлис сказал правду, Грэс! – произнесла она тихим голосом, показавшимся странным даже ей самой. Бэлис посмотрел на нее с теплой дружеской улыбкой, которая едва не заставила ее потерять сознание. На мгновение она забыла Грэс и всю эту жестокую сцену. Она почти не видела, как Грэс Кэрью, не прибавив ни слова, выскользнула из комнаты. Она услышала лишь, как Бэлис сказал:
– Тебе не придется больше терпеть что-либо подобное. Завтра же с раннего утра мы переедем в сруб, если даже он не совсем готов. И кстати – вы чудесный товарищ, мой маленький враг!
Он отступил немного в сторону, чтобы взять трубку. Она не смела повернуться и взглянуть на него. Глаза ее затуманились слезами. Она прошла в этом тумане в другую комнату и закрыла за собой дверь. Там она упала в кресло у окна и долго сидела, глядя через лужайку на высокие тополя, тускло вырисовывавшиеся на фоне летнего ночного неба.
ГЛАВА XIV
Во время переезда на Гору Эльза сидела рядом с Бэлисом на связке сена. Время от времени она украдкой искоса поглядывала на него и втайне радостно улыбалась самой себе. Они покидали ненавистные владения Кэрью. На Горе она будет в собственных владениях. Там, вдали от гнетущих чар Кэрью, у нее явится ощущение силы и власти. В глубине души она лелеяла тайну: там она даст самой себе свободу и позволит проявиться чувствам, которые сдерживались ее старым упрямством.
Бэлис бросил свою широкополую соломенную шляпу на лежавшие сзади вещи. В сверкающем прозрачном воздухе ясно видна была легкая медно-красная линия на верхушке его лба под темными волосами. Эльза перевела взгляд от этой линии вниз на загорелое от солнца лицо с черными четко очерченными бровями и затем на глаза странного цвета и с немного опущенными углами век. Эти лениво опущенные углы всегда возбуждали в ней досаду, Они казались ей отличительным признаком всех Кэрью, которым все так легко давалось. Глядя теперь на Бэлиса, она чувствовала, что ее досада переходит в непрерывно возрастающее возбуждение. В его лице не было сейчас ни следа той жесткой, капризной улыбки, которую она всегда искала на нем. Вместо того на лице Бэлиса лежала какая-то темная тень, которая заставляла ее сердце болезненно содрогаться.
Эльза усердно принялась за тяжелый труд: наводить в срубе какой-то порядок. Бэлис хотел взять в помощь ей девушку из Сендауэра, но она с возгласом раздражения отвергла его мысль. Это их собственный угол – только их. Она все сделает сама. Бэлис совершил несколько поездок за разными вещами в дом Кэрью, возвращаясь каждый раз через поля, которые были видны Эльзе, когда она поджидала его в дверях, и всякий раз, как она его замечала, ее охватывала восторженная радость.
В течение всего дня дул ветер. Звук плотничьих молотков, доносившийся до нее с вершины склона, где люди работали над постройкой нового дома, напомнил ей то время, когда она ходила с отцом смотреть, как строили большой дом Кэрью на юге. Те дни казались ей теперь далекими, как сны из какой-то другой жизни. Нежный, сухой запах спелого хлеба, еще не скошенного ее отцом, смешивался с крепким запахом новых досок. Бесконечное море солнечного света волновалось над прерией, с постепенными мягкими сменами цветов от рассвета до сумерек, и низко над горизонтом нависали облака, белые и раскаленные, как вспученные формы выдуваемого стекла. Снова были дни жатвы – пора косьбы и молотьбы, необходимых, чтобы могла длиться жизнь. Легкая грусть и безотчетный восторг трепетно волновали Эльзу в течение всего дня. В своем воображении она видела, как будет течь их жизнь с Бэлисом здесь, на этой высоте над Балкой: они будут видеть черные изрытые поля дождливой весной, слабые побеги, которые окрасят нежно-зеленым рисунком темно-красную почву ранним летом, колеблющееся золото спелого зерна в августе, и жесткую пустую степь под осенним небом. Они будут жить здесь – так близко к этой красоте и скудости, росту и
