теперь становился трехэтажным, правда, с низкими потолками на этажах. Рвы и палисады были сочтены излишними, у нас тут не Суэцкая крепость. Строительство стен отложили на лето, направив все силы на заготовку леса и постройку минимума жилья. Когда поднимут стены, жилые и складские площади заметно увеличатся. В этом заявлении парадокса нет, стены нынче строили не в виде вертикально вкопанных стволов, а в виде обычных срубов с горизонтально лежащими бревнами, связанными венцами небольших, выступающих за стену, башенок. В результате получались три рубленные стены, оставалось только добавить четвертую, параллельную со стене крепости, вырубить в ней оконца и двери, после чего использовать внутренние пространства крепостной стены под жилье или склады. Крыша такого помещения служила полом для защитников на стене. Удобно и практично. Девять сотен метров крепостного периметра дают минимум четыре тысячи квадратных метров отапливаемых площадей. Отопление сделаем центральным, с одной котельной. Но это все позже.
Пока занимались сборкой домов из грузов ледовых кораблей, заготавливали и корили лес для летнего строительства. Индейцы довольно просто согласились работать на подхвате, видимо им пока делать было нечего, лед на реках еще не встал твердо, месиво из земли и снега не располагало к путешествиям.
Климат на 61-ой широте, на которой встал наша крепость «Аляска», не сильно отличался от погоды шестидесятой широты, на которой стоял Санкт-Петербург. Похолоднее, ветренее, но не особо дождливее или заснеженнее.
Строительную лихорадку нагло манкировал, вцепившись в письменный стол и отбиваясь от ежечасных попыток вытащить меня в грязь взбитую берцами, под бешено стучащие топоры и визжащие пилы. Должен же быть тут хоть один человек, занимающийся не тактикой, а стратегией! Алексея пытался усадить рядом с собой, но у него свербело поруководить.
Седмицу продолжалось круглосуточное строительство, загрузка кораблей обрезками строительного леса, и всем, что напоминало топливо, общение с индейцами и подготовка поисковых партий. Ночью площадки заливал свет прожекторов, серым днем освещение выходило порой хуже, чем ночью, но угольные стержни для прожекторов, несмотря на то, что мы их сами прессуем, следовало экономить.
Подняв минимальный жилой фонд и дописав инструкции, конвой засобирался на юг. Подводя итоги на традиционном вечернем собрании за тарелками — разбирали наши плюсы и минусы.
Поселение мы тут оставляем крепкое, сковырнуть его будет непросто. Канонерка пройдет по всем берегам окрест, заявляя о новой силе и озвучивая правила игры. Когда поисковики найдут на Аляске золото еще неизвестно, но у нас появился полноценный заменитель — меха, в том числе каланов.
Вообще, меха каланов убили Аляску. Потекшее отсюда мягкое золото вызвало в моей истории «меховую лихорадку» и сюда рванулись авантюристы всех мастей, о природе и местном населении задумывающиеся только в свете рабов и дохода. Повторения этого беспредела надеялся избежать при помощи патрульных канонерок, а промыслы отдать на откуп индейцам. С одной стороны аборигены добудут меха меньше, чем могли бы добыть русские промысловики, зато цены на мех будут долго держаться запредельными. Вместо того, чтоб получить большие прибыли сразу, получим даже больше, но за много лет.
Индейцы, ознакомившись с нашими ценниками, решили выходить на промыслы, как только позволит погода. Если аналогичная ситуация выйдет с остальными поселениями аборигенов, долг Петру вернем за одну или две проводки ледовых караванов.
Первые аманаты из деревень, в количестве двух подростков, обживали одну комнатку форта, пока строился их интернат. Над поселком индейцев ныне полоскался красный вымпел, заявляя об их дружеском статусе. Еще один вымпел развивался над поселком в сорока километрах от крепости, стоящем в устье реки, впадающей в наш рукав залива — туда добрались поисковики на катере, вместе с купцами.
Ледокол мы разгрузили на две третьи, еще одна такая «губерния» и можно отправлять ледокол обратно. Кстати, на зелено-красно-голубых флагах губерний допускалось вышивать губернские гербы, которые утвердит Алексей. Для Аляски мне показался подходящим герб с ногой, провалившейся по колено в грязь и засыпанную сверху снегом, ну, еще можно штрихи гор поверх начертать — но этот герб энтузиазма не вызвал, и пока над крепостью развивался простой Алексеев триколор. Этот же триколор подняли на ледовых кораблях, а вот на канонерках остался Андреевский флаг, олицетворяющий единство военных флотов обеих империй.
Возвращаясь к делам форта, упомяну готовящуюся к отправке на север поисковую партию. Партия готовилась в тесном сотрудничестве с индейцами. Наши способы передвижения аборигены забраковали и обещали привести собак. Откуда они их приведут, индейцы не уточнили, но за скромное вознаграждение взялись оснащать поисковиков по местным нормативам и выделить проводников. Судя по поведению, местные нам оказывают великую честь и делятся самым ценным, видимо, имея в виду собак, так как отношение к людям тут довольно утилитарное — бог дал, бог взял. Благодаря этому, наши батюшки, развернувшие активную агитацию, находили понимание среди местных. Священники радостно утверждали, что скоро дело и до крещений дойдет.
Больше никаких знаковых событий не произошло, корабли переоснастили из запасов, машины перебрали второй раз, топливо загрузили меньше, чем хотелось бы, но теперь есть что противопоставить шторму.
12 декабря 1709 года три корабля экспедиции, окутавшись дымом ответных залпов, под звон колоколов церкви, выходили в залив, начиная новый этап путешествия. Планы основания фортов пришлось пересмотреть, так как оставлять небольшие гарнизоны, размером с капральство, становилось опасно. Вместе с тем, на первое место выходило снабжение северных земель и обеспечение продуктовой независимости — по ледовому пути мы сюда замучаемся припасы таскать. Для посевов южные земли подходят больше Аляски, значит, нам туда дорога.
Время отхода ледовых кораблей в обратный путь неуклонно приближается, а путь впереди еще не меньше двадцати тысяч километров с учетом обратной дороги. Немного в этом пути нам поможет сам Тихий океан, течение, идущее вдоль всех берегов, несет корабли по кругу от Аляски к экватору, затем вдоль него и потом, поворачивая мимо Японии, опять на север, по кругу. Скорость течения местами около сотни километров в сутки, или несколько меньше. Просто дрейфуя можно пройти по кругу в северном полушарии за 7–8 месяцев, слегка подправляя курс парусами и переходя из одного течения в другое. В нашем распоряжении имелось восемь месяцев до открытия ледового пути. Но пару месяцев, если не больше, уйдет на основания поселений, так что, следовало поспешать, и корабли окутывались парусами, пользуясь перерывом в штормах.
Мой мысленный метроном начал громко тикать, с каждым тактом уменьшая наши припасы и увеличивая шансы на неудачу. Ненавижу это состояние! Почувствовал себя как перед Северной войной. Но на этот раз рядом пил не Петр, а занимался говорильней Алексей. Даже не знаю, что лучше.
Через сутки корабли вышли из залива, хлопнули парусами, ложась на юго-восточный курс, и бодро побежали к новым проблемам.
Выход в море после длительного спокойствия в бухте, заставил уважать зимнюю погоду. Волны били нещадно, заставляя периодически запускать машины и давать отдых парусным нарядам. Конвой с трудом удерживал кильватерный строй, периодически теряя канонерку между водяными валами. Каково приходилось ее экипажу, если на тяжелом, хоть и валком, ледоколе кишки выплясывали ламбаду, боюсь представить.
Взятые в проводники алеуты совершенствовали коммуникации с нашими толмачами, решил воспользоваться некоторыми плодами их междусобойчиков — конвой принял севернее и двинулся в обещанную большую бухту, искренне надеясь не спутать черные волны с не менее черными скалами.
На вторые сутки после выхода в море шторм утих до свежей погоды. Бухту мы нашли, что не удивительно — промахнуться мимо залива шириной в три десятка километров сложно. Вот только бухта оказалась огромным заливом с разбросанным по нему архипелагом островов, мелей и камней. От одной опасности спрятались прямо в другую.
Тем не менее, корабли шли под гротами, пробираясь на восток. Попробовали эхолот мастеров. Потом починили и вновь попробовали. Так и продолжали пробовать сутки, пока описывали двухсоткилометровую дугу по заливу, нанося на карту острова и постепенно отклоняя курс к югу.
Вокруг пилой стояли горы со снежными покрывалами, берега прорезали шрамы заливов, острова кишели морской живностью, и, по уверению алеутов, живностью двуногой. Хотя, для них и сто человек, это
