Петрович смеется.
— Ну-ну, будем надеяться, что скажет. А ты поздравил дядю Сашу или тоже по рассеянности не догадался?
— А за что его поздравлять?
— Как, ты и этого не знаешь? Цеху же сегодня присвоили звание коммунистического. Вот ведь какие дела…
Дядя Петя говорит ещё что-то, но Валерка его уже не слушает. Он смотрит во все глаза на своего дядю Сашу, который, видимо, давно стоял в дверях комнаты и слышал весь Валеркин разговор.
Наконец-то его дядя Саша тоже коммунистический. И весь цех. И тётя Наташа. И Казанцев. И Миша Бачин.
Валерка бросает трубку и кричит:
— Дядя Саша!
А дядя Саша загадочно грозит ему пальцем и знаками показывает, чтобы он молчал.
— Я хотел вам с тётей Леной сказать об этом за ужином, — шепчет он, — но раз уж ты знаешь, пойдём вместе расскажем. А пока молчок. — И дядя Саша заговорщически подносит палец к губам и подмигивает. — По рукам?
Валерка подмаргивает сразу и левым и правым глазом, потому что одним он никак не научится.
— По рукам.
ПАСПОРТ ГОРОДА
Это был особенный день. Начался-то он обычно: дядя Саша и тётя Лена ушли на работу, а Валерка играл во дворе. А потом… Потом вот что было.
Около Валеркиного подъезда остановился высокий мужчина, поставил на землю чемодан и стал вытирать платком потную лысину.
— Дяденька, вы к кому? — вежливо спросил Валерка.
— А мне, например, нужен Сашок.
— А здесь Сашка нет. Здесь есть только я и три девчонки.
— Вот как? А четвёртая квартира разве не в этом подъезде?
— В этом. Четвёртая наша…
— Так как же там нет Сашка, если я сам давал ему эту квартиру?
— Дяденька, вы ошибаетесь. У нас нет Сашка, а мне вы квартиру не давали. Она дяди Сашина.
— А ты кто такой? — строго сдвинув кустистые рыжие брови, спросил незнакомец.
— Я наш племяш.
— А!.. А!.. А!.. А!.. — удивлённо вскинул брови незнакомец. — И тебя зовут так же, как Чкалова?
— А вы откуда знаете? — На этот раз была очередь удивляться Валерке.
— А я всё знаю. Я даже знаю, что наш племяш приехал сюда из Крыма. А в Крыму у него есть мама и бабушка.
— А вы их знаете? — обрадовался Валерка. — Вы их видели?
— Вот этим похвастать не могу. Не видел.
— А вас как зовут?
— Вот с этого бы и начал. А зовут меня Семён Николаевич Бурдаков.
— А я вас знаю! — закричал Валерка.
— А! А! А! А!..
Валерка уже заметил, что Семён Николаевич произносит букву «а» совсем необычно. Вместо того чтобы произнести: «Да что ты говоришь!» или: «Неужели?» — он говорит это своё «А! А! А! А!». Очень смешно!
— Откуда ты можешь меня знать, если я тебя первый раз вижу?
— А вы меня откуда знаете? — хитро сощурив глаза, спросил Валерка.
— Ладно, придётся сознаться: мне о тебе писал такой знакомый, по имени Сашок. Александр Максимович.
— Дядя Саша? — воскликнул Валерка. И тут он понял, что Сашок — это и есть дядя Саша. — А вы были начальником строительства. Строили весь Ангарск, — сказал Валерка.
— А! А! А! А! От тебя не скроешься. Сдаюсь на милость победителя. Так где же Сашок?
— Дядя Саша на работе. Тётя Лена тоже. Пойдёмте в квартиру, — вдруг спохватился Валерка. — Они не знали, что вы приедете.
— И не мудрено. Я не дал телеграммы. Если хочешь знать, наш племяш, я никогда и никому не даю телеграмму о своём приезде. Так-то оно лучше. Ты как считаешь?
— Считаю, не лучше. Дядя Саша будет сердиться. Вы приехали, а он не знает.
— А! А! А! А! — сказал своё любимое Семён Николаевич и расхохотался. — Ключ от квартиры тебя?
— Конечно, — сказал Валерка и тут же показал висящий на шее ключ.
— Пошли, — сказал Семён Николаевич и поднял свой чемодан.
Дома Валерке показалось, что он знает этого высокого дяденьку с широкими смешными бровями очень давно.
Семён Николаевич вытащил из чемодана тапочки, мочалку, мыло, полотенце и пошёл мыться в ванную комнату.
— Можно, я вам спину потру? — предложил Валерка.
— Это ты здорово придумал!
— Это не я придумал, а дядя Саша, — уточнил Валерка. Он вовсе не хотел, чтобы ему приписывали чужие заслуги.
После ванны распаренный Семён Николаевич сидел на тахте.
— Так как ты тут живёшь, гражданин Ангарска? Или ты себя ещё не чувствуешь гражданином Ангарска? Наверное, в Крым одним глазом косишь?
— Я не кошу, — ответил Валерка.
— Но уехать-то хочешь?
— Нет, — сказал Валерка, — мне нельзя уезжать. У меня тут деревья. Мы их сами посадили, а теперь ухаживаем за ними. И все мои друзья здесь.
— Это похвально. Друзей-то у тебя много? — спросил Семён Николаевич.
— Много. Они все живут в нашем дворе. Витька, Маринка, Шишпорёнок, Серёжа… — стал перечислять Валерка, хотя дяди Петин Сережа жил в другом дворе.
— А с кем ты больше всех дружишь?
— С Маринкой… — Он секунду помолчал и почему-то сказал: — И с Толькой. У Тольки папа шофёр. Он с фашистами воевал. Толька рассказывал, что его папа снаряды возил на своей машине. И даже два раза ранен был. У него и сейчас ещё шрамы. Везёт этому Тольке!
— В чём же это ему везёт?
— Его папа всё-всё ему про машину рассказывает и даже учит его водить машину. Он и сейчас со своим отцом уехал в какой-то совхоз и живёт там.
— Так, значит, ты ему завидуешь?
— Нет, не завидую, — вздохнул Валерка. — Натка говорит, что настоящие друзья не должны завидовать друг другу.
— А кто такая Натка? Ты что-то мне о ней не говорил — Натка-то? — удивленно переспросил Валерка. — Это моя сестренка. Не настоящая, а мы с ней сами так захотели. Ей уже шестнадцать лет, и она даже паспорт получила. Её Джерри тоже получила паспорт.
— Какая Джерри?
